По делу давай. Что произошло? — Артур говорил нарочито тихо. Пусть прислушиваются. Его ровный голос действовал лучше, чем вопли Выползня, и звучал страшнее.
Высь хмурился и грыз ноготь. Выползень лихорадочно придумывал новую отмазку. Артур огляделся. Выползень заслонял стойло, в котором держали молодую самочку на продажу.
— Эта… тут такое дело, Артур… — Громила скривился. — Сдохла тварюка-то… По недосмотру. Сожрала не то или специально потравили. Это все шлюхин сын виноват!
Выся аж передернуло. Артур в очередной раз вспомнил, что вырастает из таких вот на весь свет обиженных шлюхиных сыновей, и посочувствовал Выползню.
— Да меня здесь не было даже, — пробормотал Высь.
— Где падаль? — Артур отодвинул Выползня и заглянул в стойло.
Морда манисихи — в хлопьях засохшей пены; пасть приоткрыта, длинный язык вывалился, и по нему уже ползают мухи. Сено на полу разметали удары мощных лап, по настилу тянулись борозды — животное в агонии скребло доски. Артур присел на корточки. Что делать — не понятно. Высь-то не виноват, его забота — дерьмо выгребать. Это Выползень недосмотрел, и подозрительно много он кричит, будто отвлечь хозяина хочет, а мозгов не хватает. Нужно коновала Курганника звать, пусть вскрывает дохлую… Ох, досада. Людей Артур не жалел так, как своих манисов. Пока ферма была под его папашей Шакалом, он относился к тварям ровно, даже не любил, а теперь переживал, к недужным вставал ночами, кладки яиц проверял постоянно. И не столько из-за денег — манисы были под его ответственностью, а значит, и в гибели самки он виноват, как ни крути.
— Потравилась, — жалобно повторил из-за спины Выползень.
— Исчезни, — не оборачиваясь, посоветовал Артур, — ступай в лачугу и сиди там. Не отсвечивай. Попробуешь удрать — найду и шкуру спущу. Высь! Подойди.
Рядом зашуршало, и Высь опустился на корточки рядом с хозяином. Тот глянул искоса — парнишка переживал, похоже, из-за Выползня, а может, из-за манисихи, но виноватым не казался.
— Что произошло, знаешь?
Высь обернулся, удостоверился, что Выползень вымелся из хлева и кивнул. Артур подождал, пока парень решится. Высь не отрываясь смотрел на мертвую манисиху.
— Это он ее потравил. Выползень. И на меня свалить хочет. Орал… Убить обещал. Только он тупой.
— А зачем ему нужно было? — удивился Артур.
— Не нужно. Он по дурости. Нечаянно. Тут крысы завелись, вот Выползень ядом всё и присыпал. А о манисах не подумал. Я когда заметил, поздно было, даже Курганника позвать не успел, как она издохла.
Артур поднялся. Ему было досадно: ладно бы происки конкурентов или болезнь — нет же, обыкновенная человеческая тупость. С ней Артур бороться не умел. Подлость и трусость окружали его со всех сторон, полноправно царили на Пустоши, и не было силы, способной вымести их, как сор из избы. Каждый — сам за себя, каждый — сам себе господин, но ферма держится на одном Артуре, на его уме и чувстве ответственности. Именно поэтому здесь хорошо людям и хотят наняться всё новые и новые, и приходится отказывать им ради стабильности. Над Пустошью же нет хозяина.
— Зови коновала, — велел Артур Высю.
И вышел под палящее солнце, под белое небо Пустоши.
* * *
Почему коновала прозвали Курганником, доподлинно не знал никто. Артуру рассказывали, что манисов доктор раньше лазал по старым кладбищам и могилам, золото искал, побрякушки, а на развалинах городов — книги… Рассказывали и другое, мол, коновал слегка свихнулся, шарясь по курганам — местам захоронения даже не древних, а пранародов, — силу там думал обрести, а нашел одиночество и легкую сумасшедшинку. Как бы то ни было, Курганник людям предпочитал животных, а живым — мёртвых. |