– Очень жаль, – искренне огорчился я. – Вы, конечно, имеете основания обижаться на нас, но поймите: Земля находится под страшной угрозой порабощения чуждыми нам существами. Пятый год длится война с ними. (Здесь я с трудом удержался, чтобы не сказать – «с вами». Интуитивно я чувствовал, что еще рано показывать ему свою осведомленность относительно его истинной сущности и что пока следует разговаривать с ним, как с человеком.) Сколько людей уже погибло ради того, чтобы спасти нашу цивилизацию!.. А вы… вы – самый настоящий предатель и эгоист! Вместо того, чтобы думать о других, вы встаете в позу этакого уязвленного поборника морали и нравственности… Неужели вас не мучает совесть, Светов? Ведь там, на фронте, гибнут ваши же товарищи – и отныне их гибель будет вам вменяться в вину, потому что это вы покрываете наших общих врагов!..

Честно говоря, в тот момент я разошелся настолько, что потерял контроль не только над собой, но и над ситуацией. С одной стороны, я совершенно забыл о том, что, как Пришельцу, Светову положено обладать рядом уникальных способностей, да и сами мы приложили руку к тому, чтобы превратить его в боевого робота. С другой стороны, я слишком понадеялся на то, что никуда он теперь от нас не денется: в коридоре, за дверью, дежурили трое лучших наших сотрудников, выход из отеля был надежно перекрыт группой блокирования, а в воздухе, над отелем, уже второй час подряд бесшумно парил флайджер с целой бригадой вооруженных до зубов снайперов, готовых открыть огонь по «объекту» при первом же его подозрительном движении…

Но Светов все-таки «отключил» меня, и я даже не успел сообразить – каким образом.

Он не знал, куда ему теперь идти, и вообще не знал, что теперь делать.

Земля для него была прежде всего Инной… или как там ее звали на самом деле?.. И когда все это рухнуло в одночасье, как карточный домик, смысла оставаться на Земле больше не было.

Лучше всего было – уехать куда-нибудь подальше, забиться в такой уголок, где нет ни одной живой души. И чтобы его как можно быстрее забыли люди, так беспощадно обошедшиеся с ним. Но для этого требовались деньги. И, возможно, придется применять силу.

Гал криво усмехнулся. Он представил себе растерянность спецслужбовцев, когда они обнаружат, что изъятое у него оружие бесследно исчезло. И заварится каша… Служебное расследование… Объяснительные записки… Опросы свидетелей… Выговоры и лишение премий за «халатное обращение с вещественными доказательствами»…

На что они, интересно, рассчитывали? Что он послушно выложит им все как на духу? Скоре всего нет – иначе бы не заявились в отель в таком количестве.

Он не без удовольствия вспомнил, как уходил из «Обитаемого острова». Наверное, это было даже эффектно, но в тот момент ему было наплевать на то впечатление, которое производит его уход.

Это происходило так.

…Когда время послушно сгустилось в голове до предела, Гал прыгнул к Зографову и ударил его кулаком в висок, опрокидывая на ковер вместе с тяжелым креслом. Потом – входная дверь, за которой слышались чьи-то тяжелые шаги. Он осторожно приоткрыл ее и затаился в углу. И тотчас же, как он и ожидал, в образовавшуюся щель протиснулся мужчина в штатском с большим черным лучевиком в руках и принял позу всадника: ноги полусогнуты и расставлены; руки обхватили рукоятку лучевика; весь облик свидетельствует о готовности стрелять без предупреждения и без промаха. Профессионально – но не для ускоренного восприятия Гала. Гал прыгнул сзади. Агент не успел развернуться в тесном коридорчике, и Светов левой ногой ударил его под колено, а руки придали противнику дополнительное ускорение – тот врезался головой в стену и рухнул на пол, выронив лучевик…

В коридоре смутно обозначились еще три фигуры.