– Ладно, куда ехать? Ну, не молчи, Виталик. Я ведь могу и больно сделать.

– На Левобережье, – решившись, прохрипел Славич, – там место есть, где в тридцатых годах врагов народа расстреливали пачками. Вот там и держат девку твою.

– Хорошее место вы выбрали, хранители славянских традиций, – Корсаков включил зажигание.

– Плевать мне на традиции! – презрительно скривив губы, сказал Славич. – Я давно уже ушел от этих славян замшелых. Слишком щепетильны оказались – чистоту предков блюдут, мать их!

– Да, судя по всему, ты нашел себе друзей по душе, если она у тебя еще осталась.

Ночь накрыла город. Машин убавилось, но Корсаков ехал, не нарушая правила, – не хватало еще, чтобы его остановили со связанным Славичем в салоне и мечом на заднем сиденье. По Тверской бродили любители ночных приключений, работали кафе, за столиками на улицах пили пиво, кофе. Возле стадиона «Динамо» клубилась толпа, группками стояли бойцы ОМОНа – видно, сегодня был футбольный матч, и фанаты никак не могли разойтись, переживая заново перипетии игры.

За Соколом Корсаков свернул на Ленинградское шоссе. Славич сопел, закрыв глаза, изредка пробуя пальцами удавку, обвивавшую горло.

– Может, отпустишь? – он скосил глаза на Игоря. – Ведь замочат меня. Они знаешь, какие…

– Знаю, – кивнул Корсаков, – но это твои проблемы. Впрочем, если будешь себя хорошо вести – отпущу, как подъедем. Там что, дом заброшенный, подвалы какие или что?

– Лес там, поляна, камни в круг лежат. Там раньше славяне свои праздники устраивали, пока не узнали, что по костям ходят. Я же говорю: сильно привередливые оказались.

– А ты, значит, не привередливый, – усмехнулся Корсаков.

– Нет, мне все равно. За кольцевой покажу, как с тылу подъехать. Через лес пойдем, а как к поляне выйдем, ты меня отпусти. Не то замочат, уроды.

– Единожды предав… – пробормотал Корсаков, останавливаясь перед светофором недалеко от метро «Речной вокзал».

Глава 16

За кольцевой автодорогой воздух стал прохладней. Славич уже несколько минут подсказывал Корсакову, куда ехать. Наконец свернули к темной громаде леса. Именно леса, поскольку парком назвать неухоженный участок, поросший елями, осинами, березами и орешником, было никак нельзя.

Корсаков остановил машину, выключил двигатель и прислушался. Вокруг царила тишина. Шум города не долетал сюда, да и от кольцевой они отъехали по грунтовке на порядочное расстояние. Лес, замерший было при вторжении чужеродного тела, вновь ожил: заскрипел ветвями под несильным ветром, зашуршал хвоей под лапами ночных хищников, заухал голосами ночных птиц.

Игорь вышел из машины, достал меч, затем отвязал Славича и за шиворот вытащил его из салона. Тот слабо корчился под рукой.

– Что, страшно? – спросил Корсаков.

– Страшно, – сознался Славич.

Зубы у него выстукивали дробь, и можно было бы подумать, что он замерз, если бы вокруг не стояла июльская душная ночь.

Корсаков заломил ему кисть левой руки и толкнул вперед:

– Веди.

Славич осмотрелся, подавшись вперед, пробормотал: «Кажись, сюда», – и медленно пошел вперед по едва различимой тропинке. Впрочем, Корсаков через несколько шагов убедился, что видит неплохо, несмотря на то, что ветви деревьев над головой скрыли даже звезды, а луна еще не взошла.

– Сколько у нас времени? – шепотом спросил он.

– Обряд начнется с восходом луны.

– Что за обряд?

– Не знаю. Я сам должен был участвовать впервые.