Когда же после длительного и счастливого изнурения они, разгоряченные, лежали, прижимаясь телами, поглаживая друг друга лишь кончиками пальцев, он, едва касаясь ее обнаженного бедра, сказал:

– Мне придется уехать на пару дней, – и, сдерживая ее порыв и последующие вопросы, добавил: – не огорчайся, я что нибудь придумаю.

И все таки она, помолчав, как он сразу и хотел, и дав ему возможность подумать, уловив смену настроения, задала свои вопросы:

– Но куда тебе надо ехать и почему срочно? Это как то связано с… нами?

– Пока что это связано с моей работой и с тем, что ты уже знаешь, что узнала во время наших поездок.

– Но ты мне так и не сказал, где и кем работаешь.

– Почему же? Я же говорил тебе, что я доктор, – отшутился Александр.

– Да, я помню: доктор наук… но это же не ответ! Неужели ты не можешь относиться ко мне серьезно?

– Не бросайся словами, ладно? Я отношусь к тебе более чем серьезно, и на этом поставим точку. Договорились?

Она лишь вздохнула и еле заметно покивала головой.

– Но сказать, куда ты едешь и почему я не могу поехать с тобой, ты можешь?

– В общем то, могу. Мне придется принять участие в одной операции за пределами страны.

– Это так необходимо именно сейчас? – настаивала Ольга Хлебникова, добиваясь ясности.

– Это не обсуждается, а значит, и вопросы задавать не стоит. Тебе придется учиться обходиться без лишних вопросов, хотя это не входит в твою профессиональную этику.

– Шутишь, опять шутишь… Хорошо, я попытаюсь обходиться без лишних вопросов. Если ты обещаешь быть со мной.

– Я не могу дать никаких обещаний, но скажу так: мне бы этого очень хотелось – быть с тобой…

Звездочет прижал ее к своей груди, с каждой секундой всё сильнее сжимая объятия, пока она не застонала призывно и сладостно, так что он не удержался и снова взлетел, подмял под себя и одним движением вошел в нее…

* * *

Но рано утром они уже мчали на машине, чтобы вновь покинуть столицу. Звездочет связался с кем то из товарищей, и вскоре его машина уже стояла на Кутузовском, так что ехали они на его серебристой Шкоде. Маршрут предстоял недолгий, однако мужчина явно торопился, ведь его ждал спецрейс на север – туда, где лежит огромная губа Кольского полуострова, которым в XX веке с мистической страстностью интересовались и товарищи большевики, и нацисты, и тот же русский ученый Дёмин, у бывшего пресс секретаря которого Звездочет и Ольга недавно были в гостях… полуостров, на берегах которого имеются незамерзающие порты Мурманск, Североморск и Полярный, щедро выполаскиваемые водами холодного Кольского залива.

В предрассветный час Красная площадь поманила волшебными видами, и, бросив взгляд на давно знакомую панорамную картинку, Звездочет повернул на Васильевский спуск, чтобы затем направиться на столичную площадь с другим значимым историческим названием Яузские Ворота. По трассе М7 он домчался до МКАД, странным образом избежав пробок, и примерно через час с начала движения они уже прибыли в безликий городок с таким же безыскусным названием Железнодорожный.

Где Звездочет передал свою подругу немолодой женщине, представив оную Ларисой Ивановной. Об этой удивительной женщине, ее возможностях и о том, что может произойти с самой Ольгой Хлебниковой, Звездочет беседовал в эту короткую ночь. Они лежали и шептали друг другу в ухо самые невероятные вещи, упиваясь тишиной, звездным небом, вплывающей в комнату почти круглой луной и даже дыханием, передающим любовный жар.

Пожилая женщина была клипером; и хотя у этого слова имелось вполне традиционное значение…

Клипер – быстроходный парусник, использовавшийся до конца XIX века в основном для разведки и перевозки ценных грузов.