– Думаю, наш гость знает или слышал, что нацисты в первую очередь искали рукописи оккультного, эзотерического характера, – осторожно подбирая слова, сказал префект.

Джузеппе был осведомлен, что нацистов также весьма интересовали секретные подземные хранилища и банки Ватикана; но он не озвучил это. Вместо этого гость произнес:

– Но разве Ватикан на протяжении веков не боролся с оккультной ересью, не преследовал магию?

– Вы правы, но ведь это же очевидно для такого человека, как вы, допущенного к…

Тут монсеньор Лоренцо Манчини замолчал, не спеша определить, к чему конкретно допущен Бутилльоне, и его выручил ди Чента:

– Монополия на знания всегда делала Ватикан могущественным. Отобрав нацистские сокровища, в том числе, естественно, и материальные, как то: шедевры живописи, раритеты археологии, артефакты церкви и реликвии монарших домов, – Ватикан смог бы обрести утерянные позиции и даже, возможно, подняться на новую ступень влияния в мире.

– Да, мы могли бы заняться возвращением некоторых раритетов их национальным правительствам в обмен на уступки нужного нам рода… – тихо добавил Манчини. – Эти сверхценности должны были достаться Ватикану, и никому более.

– Но, уважаемый монсеньор, – сдерживая негодование, говорил Джузеппе Бутилльоне, – меня не в чем упрекнуть, я старался во имя нашего общего дела. Попросив своего молодого московского приятеля проследить за объектом, я не давал распоряжения причинять ему вред. И я готов поклясться, что молодой человек следовал моим рекомендациям.

– Но почему неонацист?

– Да хотя бы потому, что как раз у него не могло возникнуть искушения убить клиента.

Бутилльоне всё никак не хотел называть убитого по имени, чтобы – он знал – его признания о причастности к этой истории не были бы записаны на подслушивающую аппаратуру. А в том, что Ватикан буквально напичкан подобными устройствами, он даже не сомневался.

– Но если узнают наши недруги, что вы водите дружбу с неонацистом?! А если об этом напишет пресса? – скандала не миновать!

– Да, в самом деле, – потребовал ди Чента, – объясните, откуда у вас подобные знакомства.

Всё это было бы странно, но будущий глава московского банка Santander знал Володю  Wolf 'а еще мальчишкой, когда его семья приняла россиянина в рамках международных программ по обмену (мода на подобные поездки за границу детей из России появилась в начале 90 х годов XX века, после развала СССР). С тех пор парень несколько лет подряд гостил в итальянской семье. Правда, с родителями Владимира дружеские отношения со стороны старших Буттильоне никоим образом не поддерживались.

С тех пор, как Бутилльоне прилетел работать в страну «медведей и водки», они встретились лишь дважды: солидный господин и молодой бритоголовый крепыш. Бутилльоне, узнав о пристрастии парня, честно признавшегося в этом, вначале был шокирован, но после подумал, что всё может быть и к лучшему. Получив же уведомление о встрече с фон Краузольдом, он по собственной инициативе привлек к делу Володю, пообещав своему товарищу, что если клиент в оговоренный срок в целости и сохранности приедет в бизнес центр «Зенит Плаза», чтобы навести визит его банку, и их разговор пройдет гладко, то парень сможет оказаться в списках студентов испанского университета Cadiz, с которым банк под держивает тесное сотрудничество в рамках заявленной программы «Университеты Сантандер». Прекрасная возможность для юноши, могущего изъясняться по итальянски и, как выяснилось, еще немного по испански и по немецки, – и которому, возможно, надо будет на какое то время скрыться. Как там говорят русские: да да, чем черт не шутит… и – жизнь такая полосатая штука…

– Ну а то, что увлекается нацизмом, так это возрастное, как болезнь, пройдет.