|
Однако, до конца ещё было далеко — хоть враги и получили серьёзный удар, но сил у них было ещё достаточно… Чего нельзя было сказать о нас. Космических кораблей почти не осталось и создавать новые было уже некому — апостолы стали последней надеждой этого мира… И, спустя несколько лет, мы вновь дали бой Алой Звезде на орбите — последний бой обречённых. Подняли всех, способных пользоваться божественными клинками, подняли все оставшиеся корабли — и… апостолы ушли в небо. На земле осталось лишь пятое поколение апостолов, ещё совсем дети. Апостолы разделились на два отряда: один — больший по численности — остановил волну захватчиков на орбите, второй — куда меньший — достиг самой Алой Звезды, и смог нанести ей тяжкий урон, изменив траекторию полёта… Никто из них не вернулся — ни первый, ни второй отряд. И третью волну десанта мы бы уже не отразили, но… третьей волны не было. По крайней мере тогда. Алую Звезду должно было выбросить из системы… Но враги смогли её как-то починить и стабилизировать — за следующие двенадцать тысяч лет отряды с неё высаживались трижды. И трижды мы отстаивали этот мир, но немалой ценой — каждый раз гибла ещё одна созданная нам цивилизация.
— Римляне называют это пирровой победой, — грустно заметила Эрин. — Империя нагов, простоявшая десятки тысяч лет, рухнула. Девять из десяти жителей этого мира погибли. Почти все накопленные знания пропали, а то, что раньше звали наукой — стали называть колдовством. — Мы много раз пытались возродить цивилизацию, но ни разу это у нас не получилось, — вздохнула Эйра. — Забавно, но лучше всего это получилось у пришлых людей с Земли — потомки Девятого Испанского оказались более удачливыми, чем тени мира до начала времён. Пусть и с нашей помощью, но большую часть пути всё-таки проделали они сами… Хотя, что мы теперь можем? До недавнего времени я всерьёз полагала, что мы с Ирой — последние апостолы в этом мире. Из ста двух осталась только одна… — Все остальные погибли? — негромко спросил Сергей. — Необязательно, — пожала плечами старшая жрица. — Изначально не предполагалось, что апостолы будут… воспроизводиться естественным способом. А когда… пришлось, то выяснилось, что рано или поздно у нас перестают рождаться копии самих себя и начинают рождаться обычные дети. Линия апостола пресекается. А чужаку божественный клинок повиноваться просто не будет — он опознаёт нас по крови. «Вырождение», — сообразил Вяземский. — «Комбинации генов теряют устойчивость, жёстко закреплённый генотип и фенотип размывается, а оружие апостолов опознаёт своих хозяев именно по некоему генетическому маркеру…» — А как у вас получается иметь воспоминания прежних апостолов, если вы — это фактически разные люди? Память крови? — Никогда не слыхала о такой штуке, — покачала головой Эйра. — Нет, это память наших клинков — они хранят воспоминания каждой из предыдущих апостолов… Но только воспоминания — не эмоции. Это… чтобы остаться в здравом уме. Человек не способен удивляться постоянно или даже просто долго, поэтому Вяземский уже достаточно спокойно воспринял новость, что мир вокруг оказался вовсе не миром фэнтэзи, а пережившим звёздную войну и апокалипсис миром высокотехнологичным. Где создавали целые новые виды, манипулировали с человеческим геномом и строили космические корабли. — Я так понимаю, что мало кто в этом мире в курсе подобных вещей… — медленно произнёс разведчик. — Но тем не менее, вы очень откровенны — даже слишком. Могу я спросить — почему? — Спрашиваешь — почему, Сергей Владимирович? — сумрачно произнесла Эйра. |
