Вот оно – Алебастр каким-то образом знал, что ты идешь. Или, может, не знал. Может, надеялся, что придет кто-то, хоть кто-нибудь с необходимыми умениями. Здесь шанс высок, поскольку Юкка как-то притягивает сюда всех рогг за несколько миль в округе. Но ждал он только тебя, поскольку только ты можешь призвать обелиск.

Через несколько мгновений из-за занавеси высовывает голову Юкка. Она кивает Хьярке, сердито смотрит на Землянику-и-Сено, пока тот не вздыхает и не поворачивается к ней лицом, затем украдкой смотрит на Лерну и Хоа.

– О. Привет. Хорошо. Заходите все.

Ты начинаешь протестовать:

– Мне надо поговорить с тобой наедине.

Она отвечает тебе суровым взглядом. Ты моргаешь – смущенная, обиженная, раздраженная. Она продолжает смотреть на тебя. Лерна переминается с ноги на ногу рядом с тобой, молча принуждая тебя. Хоа просто смотрит, ожидая твоего примера. Наконец ты понимаешь: ее община – ее законы, и если ты хочешь тут жить… Ты вздыхаешь и входишь следом за всеми.

Внутри теплее, чем в большинстве жилищ общины, и темнее – хотя стены и светятся, полог свое дело делает. Создается впечатление ночи – может, наверху она и стоит как раз. Хорошая мысль, надо так обустроить собственное жилище, думаешь ты – прежде чем одернуть себя, поскольку ты не должна загадывать надолго. И ты снова одергиваешь себя, поскольку ты потеряла след Нэссун и Джиджи, так что придется загадывать надолго. А потом…

– Ладно, – устало говорит Юкка, подходя к простому низкому дивану, и садится на него, скрестив ноги, подперев подбородок кулаком. Остальные тоже садятся, но смотрит она на тебя. – Я уже думала о кое-каких новшествах. Вы двое пришли как раз вовремя.

На миг ты думаешь, что «вы двое» – это ты и Лерна, но Лерна сидит на диване рядом с ней, и в его поведении есть что-то такое, какая-то свобода движений, что говорит тебе о том, что он уже слышал эти слова прежде. Значит, речь идет о Хоа. Хоа садится на пол, что делает его похожим на ребенка… хотя он не ребенок. Странно, что тебе так трудно это запомнить.

Ты осторожно садишься.

– Вовремя для чего?

– Я по-прежнему не считаю это хорошей идеей, – говорит Земляника-и-Сено. Он смотрит на тебя, хотя лицо его чуть повернуто к Юкке. – Мы ничего не знаем об этих людях, Юк.

– Мы знаем, что они дожили до вчерашнего дня, – говорит Хьярка, облокотившись на подлокотник дивана. – Это кое-что.

– Это ничто. – Земляника-и-Сено – тебе действительно хочется узнать его имя – выпячивает челюсть. – Наши Охотники способны выживать наверху.

Охотники. Ты моргаешь. Это одна из старых функционал-каст – по Имперскому закону запрещенная, так что больше никто в ней не рождается. Цивилизованному обществу не нужны охотники-собиратели. То, что Кастриме они нужны, говорит о состоянии общины больше, чем все, что рассказала тебе Юкка.

– Наши Охотники знают местность, как и Опоры, – говорит Хьярка. – Местность по соседству. Новички знают больше о ситуации за пределами нашей территории – о людях, опасностях, обо всем таком.

– Не уверена, что знаю что-то полезное, – начинаешь ты. Но даже говоря эти слова, ты хмуришься, поскольку вспоминаешь, что начала замечать кое-что несколько дорожных домов назад. Шарфы или обрывки тонкой шелковой ткани у слишком многих экваториалов на запястьях. То, как они украдкой смотрели на тебя, их внимание, когда остальные сидели, замкнувшись в себе. Каждый раз в лагере ты замечала, как они выискивали своих выживших, выбирая всех с кровью санзе, которые были лучше экипированы, или выглядели здоровее, или как-то еще выделялись на общем уровне.