Вскоре появился Люк.

— О, извини меня, — пробормотал он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Я думал, что тебя уже подняли и ты готова завтракать.

— Послушай, Люк Кастил. Ты подойдешь прямо сюда, возьмешь стул и расскажешь мне все, что ты делал, пока я находилась в Фарти. Я хочу услышать все о твоих похождениях в колледже… особенно о подружках.

Я, конечно, помнила, что он говорил мне в самолете, как сильно беспокоился обо мне и поэтому большую часть времени оставался один. Но я также помнила рассказы Дрейка и хотела услышать все от самого Люка.

— Подружках? — Он подошел ближе к моей кровати. — Когда ты упомянула раньше слово «подружки», я не понял.

— Ты ни с кем не встречался за это время? — допрашивала я.

— Едва ли. На знакомство с помещениями, с режимом занятий, различными курсами в университете, на подборку книг и материалов, наведение порядка в моей комнате в общежитии… на попытки увидеться с тобой уходило почти все время, и мне некогда было заводить знакомства и развлекаться.

— Но я думала… Дрейк приходил к тебе однажды? Правда? — Мое сердце снова застучало. Люк обманывал меня, чтобы я не почувствовала себя плохо? Должна же я заставить его сказать мне правду!

— Он приходил приблизительно минут на десять. Я был в комнате отдыха общежития и читал, — ответил он спокойно, не придавая этому никакого значения.

— В одиночестве? — продолжала я свой допрос. Я вела себя как мазохистка, добиваясь услышать то, что, знала, разорвет мое сердце.

— Там были и другие студенты, но мы еще почти не знали друг друга. Я говорил тебе, я так беспокоился за тебя, что я…

— Дрейк подумал, что ты знал кое-кого очень хорошо, — выпалила я.

Люк, казалось, был сконфужен.

— Действительно? Я не думаю, что он вообще что-либо думал. Он бормотал о твоем самочувствии, необходимости держать тебя в покое и не беспокоить, а потом убежал под предлогом того, что ему надо выполнить какое-то деловое поручение, обещав поддерживать со мной связь. Я звонил ему несколько раз, и каждый раз его секретарь заявляла, что или его нет или что у него совещание. Я звонил Тони в его контору и обычно получал тот же ответ. Наконец я позвонил в Фарти и разговаривал с миссис Бродфилд. И, как ты знаешь, она не очень это приветствовала. Но я был так рад, когда мой сосед по комнате передал мне твое послание по телефону. Затем… затем Тони прогнал меня. Я был готов сбить его с ног и вбежать в дом. Но меня удержала боязнь, что это причинит тебе новые неприятности. Но, слава Богу, моей матери позвонили, и она тотчас отправилась в путь. А теперь расскажи мне, о каких событиях между тобой и Тони шла речь, когда мы покидали Фарти… об этой путанице, о которой он говорил.

— О Люк, это вызывало боль, было ужасно и отвратительно. Я чувствовала себя такой беспомощной, такой измученной! А теперь мне еще больнее, когда я узнала, что многого вообще не должно было быть и то, что я принимала за терапию и хороший медицинский уход, было на самом деле лишь частью безумия, которое окружало меня. Мне теперь всегда будут сниться кошмары! — воскликнула я.

— Нет, этого не случится, потому что, когда к тебе будут возвращаться плохие воспоминания, я буду здесь, с тобой, и прогоню их прочь, — заявил он решительным тоном. — Но расскажи мне об этом. Это поможет тебе избавиться от кошмаров.

— О Люк. Это так меня смущало, а теперь, когда я знаю отвратительные цели отдельных поступков, я чувствую, что меня испачкали и осквернили.

Люк взял меня за руку.

— Энни, а что он делал?

— Он заставил меня раздеться и настоял на том, чтобы я в его присутствии приняла ванну.