— Как ты зацепишь бэ-ша за крюк?

— А кто сказал про бэ-ша, господин майор — удивился капитан — я на сорок третьем собирался лететь.

Майор с силой провел руками по коротким, рано поседевшим волосам

— На Северском… Там же…

— Две бомбы на двести пятьдесят и четыре пулемета — крупняка. Серьезной зенитной артиллерии здесь не будет.

— С бомбами ты не взлетишь.

Капитан наскоро прикинул — комэск говорил дело. Когда взлетаешь с короткой дорожки — а ведь даже авианосная палуба длиннее! — тут будет иметь значение каждый килограмм веса самолета.

Справится ли он с четырьмя пулеметами? А почему бы нет? Муртазаки боятся самолетов как огня, в их понимании это кара Аллаха, посланная с неба. Кроме того — они подумают, что если появился один самолет — скоро появятся и другие. Свои приободрятся — всегда приятно, когда тебя с воздуха прикрывают. Да и град пуль калибра 12,7 — не подарок на день Ангела.

— Добро, с бомбами я не взлечу. Но пулеметы с полным БК, лишним не будут. Где это?

— Отметка сто один и три. Семьдесят пять километров.

Князь прикинул — близко. У штурмовика радиус действия — больше в четыре раза. Значит, топлива можно тоже не под горлышко брать. Три четверти баков хватит — с лихвой.

— Добро — сказал князь одно только слово, ставя свою жизнь на кон и не жалея об этом.

Самолет снарядили быстро — он собственно и был снаряжен, утром собирались отрабатывать упражнения по сопровождению. Благо неподалеку болтался корабль Его Величества Инвисибл, у самого Баб эль-Мандеб. Британцев сюда никто не звал — и значит, сам Бог велел поднять в воздух восьмерку штурмовиков, подцепив на центральной подвеске каждому по старой доброй торпеде и поиграть британцам на нервах. Появиться на предельно малой — и лихо, ревущим вихрем, ангелом смерти пройти на самой летной палубой, сбивая с ног воздушной волной бегущих к самолетам британцев. А потом резко на вираж и в сторону берега и пусть догоняют. Но — получилось что не судьба. А на деле — вот как получилось.

Самолет «одолжил» сам Шилов — летчик-инструктор первого класса, натаскивавший здесь новобранцев. На его самолете красовалась восьмерка треф — знак профессионала, аса. Самолет — Северский С-43 заправили, залив в баки половину от положенного, загрузили боекомплект. Сейчас, князь Шаховской, одетый в летный комбинезон, стоял опершись на плоскость и выслушивал хозяина самолета. Майора Шилова он понимал — у самого бы душа не на месте была, случись ему самолет в чужие руки отдать…

— Имей в виду, на низкой самолет чуть козлить начинает, у него аэродинамика не та, это не твой тяжелый двухмоторник. Ты ручкой нежнее, нежнее — и все нормально будет.

Шаховской кивнул

— Он, когда на левую плоскость встаешь, чуть задерживается, там трос чуть ослаб. И не рискуй со штурмовкой. Пикировка — там автомат вывода есть, только на кнопку нажать.

— Понял, господин майор.

— Еще вот что. Лаз на сто один и один помнишь?

— Летал…

— Бери левее. Там ветер нехороший. Лучше выше забери — по скале на незнакомой машине только так размажет.

— Так точно.

— Господа, готово… — подошел раскрасневшийся Васильченко, зачем-то отдал честь. Князю внезапно пришло на ум выражение из какой-то пьесы: О император Константин, идущие на смерть приветствуют тебя. Здесь и сейчас происходило что-то в этом самом духе.

— Ни пуха…

— К черту.