Григорий — шагнул вперед, ударил со всего размаха. Несмотря на то, что Джасим выше и сильнее его — против казака, поднаторевшего в жестоких кулачных схватках стенка на стенку — он жидковат. Тем более что арабы драться совсем не умеют, в их культуре не принято драться. Внук шейха — тяжело падает на пол, пытается встать, что-то шипит — но Григорий повторно отправляет его на пол увесистым пинком. Тишина…

— Что ты делаешь, друг? — спрашивает Григорий — разве Аллах велит тебе делать именно это? Разве так — ты должен поступать по шариату? Или для тебя весь шариат — ограничивается пятничным намазом, а?

— Ты ничего не знаешь про шариат, русский… И про нас ты тоже не знаешь…

От запаха крови, то ли от чего другого — к голове подступает боль. Звенит в ушах.

— Так расскажи мне, друг, про шариат то, чего я не знаю. Где, в какой суре Корана — сказано, что надо резать женщин как свиней? Только не лги, потому что я прочитал Коран весь. Пусть я даже и неверный…

Перед глазами — красноватая пелена, но рука, сжимающая автомат — по-прежнему тверда. Джасим смотрит на направленный на него ствол — и, наверное, понимает, что нажать на спуск и перепилить его пополам — секунда…

А может — ему плевать. Арабы фаталисты, они верят в то, что если Аллах что-то предопределил, то значит — так тому и быть…

— Ты ничего не знаешь про нас, руси… Когда эти люди — хватают наших женщин на дорогах и продают их в рабство в прибрежных городах как скотину. Когда на нас охотятся как на диких животных. За все за это — придет расплата… нашей рукой. Я мужчина и я знаю, что делаю…

— Ты мужчина? Разве ты отличился в бою? Или ты мужчина, потому что можешь зарезать женщину?

— Я убил немало врагов, руси, и сегодня тоже. Они в другой комнате… просто мы зашли с тыла. А теперь — я убиваю этих женщин, чтобы они не понесли от наших врагов и не родили тех, кто будет убивать нас. Так надо…

Григорий вдруг почувствовал, что пол уходит из-под ног…

Он пришел в себя уже почти сразу же, когда его тащили наружу. Видимо, долбануло его взрывом намного сильнее, чем казалось. Он свалился прямо там, в комнате — и только это оставило Джасима в живых. Он пристрелил бы его — несмотря на последствия.

— Господин сотник. Господин сотник…

Григорий оттолкнул руку

— Цыц. Цыц, говорю…

Хреновое дело. В горах будет еще хуже — от нагрузок…

— Обыскать дом до конца… Ищите … за чем мы пришли. Меня здесь оставьте…

— Господин сотник…

— Цыц. Выполнять…

Стало немного полегче, как только он сунул под язык коричневый катышек опиума. Звон прошел, в голове осталась какая-то приятная пустота и спокойствие. Этому — он научился на Востоке на действительной — и хоть знал, что будет, если начать злоупотреблять — иногда это было на самом деле необходимо.

Вышли двое казаков, затем — один из горцев. Они несли мешки… довольно тяжелые, уже подготовленные к транспортировке. Следом за ними — вышел Джасим. Как ни в чем не бывало — подошел к Григорию.

— Не получилось… шайтан его забери. Ушел.

— Кто? Ушел?

— Этот мерзавец, Хурайша. Его не было в доме. Уехал утром со своей стражей. Нам надо поторапливаться уйти в горы, пока гонец не нагнал и не сообщил. А гонца — уже отправили.

Григорий поднялся — на удивление твердо.

— Между нами кровь, Джасим… — сказал он — мы на одной стороне, но между нами кровь.