– А сейчас здесь есть кто-нибудь из Паркинсонов?

– Нет. Они уже давно разъехались. Одна из Паркинсонов вышла замуж за своего двоюродного брата и уехала. По-моему, в Кению.

– Не знаете ли вы, – спросила Таппенс, стараясь держаться поближе к миссис Лэптон, которая имела какое-то отношение к детской больнице, – не знаете ли вы кого-нибудь, кого могут заинтересовать детские книги? Старые детские книги. Они достались мне заодно с мебелью, которая продавалась вместе с домом и которую мы решили купить.

– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Бересфорд. Но у нас, разумеется, есть детские книги, совершенно новые, которые нам подарили. Специальные современные детские издания. Мне всегда жалко детей, которые вынуждены читать старые, истрепанные книги.

– Правда? – сказала Таппенс: – А я так любила книги, которые у меня были в детстве. Некоторые из них перешли ко мне от бабушки, она читала их, когда была ребенком. Вот их я любила больше всего. Никогда не забуду, с каким удовольствием я читала «Остров сокровищ» и «Ферму на четырех ветрах» миссис Молсуорт, а также некоторые книги Стенли Уэймана.

Она окинула собеседниц вопросительным взглядом, а потом посмотрела на свои часики, выразила удивление, что уже так поздно, и, попрощавшись, отправилась домой.

– Не хотите ли выпить чаю, мэм? У вас усталый вид.

– Пожалуй, нет, – сказала Таппенс. – Я уже пила. Меня поили чаем в Обществе. Кекс был отличный, а вот булочки с изюмом никуда не годились.

– Испечь хорошие булочки не так-то просто. Почти так же трудно, как пирожки. Какие чудесные пирожки готовила, бывало, Эми.

– Я знаю это. Никто другой так вкусно печь не умел, – сказала Таппенс.

Эми, жена Альберта, умерла несколько лет назад. По мнению Таппенс, Эми пекла восхитительный торт с патокой, что же касается пирожков, то они ей не слишком удавались.

– Мне кажется, испечь хорошие пирожки невероятно трудно, – заметила она. – У меня они никогда не получались.

– Да, это требует особого умения.

– Где мистер Бересфорд? Он дома или куда-нибудь ушел?

– О нет, никуда не ушел. Он наверху. В этой самой комнате. Как вы ее называете, книжная, что ли? А я по привычке называю ее чердаком.

– Что он там делает? – спросила Таппенс, слегка удивившись.

– Рассматривает книжки, как я полагаю. Расставляет их, наверное, по местам, чтобы покончить с этим делом.

– И все равно мне это кажется странным, – сказала Таппенс. – Он ведь так сердился из-за этих книг, даже ворчал.

– Полно, что вы, – сказал Альберт. – Мужчины, они и есть мужчины, разве не так? Они ведь больше любят большие книги, научные, такие, чтобы можно было впиться в нее и уже не отрываться.

– Пойду и вытащу его оттуда. А где Ганнибал?

– Он, мне кажется, тоже наверху, вместе с хозяином.

Но именно в этот момент Ганнибал дал о себе знать. Яростно залаяв, как, по его мнению, и подобает сторожевой собаке, он быстро исправился, признав, что это его любимая хозяйка, а не какой-нибудь неизвестный, явившийся сюда, чтобы украсть серебряные ложки или же напасть на хозяина с хозяйкой. Извиваясь всем телом, он стал спускаться по лестнице, опустив нос и отчаянно виляя хвостом.

– Вот ты где, – сказала Таппенс. – Ну что, рад видеть свою мамочку?

Ганнибал подтвердил, что он очень рад видеть мамочку. Он прыгнул на нее с такой силой, что чуть было не сбил с ног.

– Осторожнее, – сказала Таппенс, – осторожнее.