Боря крутил «баранку», пытаясь выудить из памяти ошметки школьных знаний по географии. Урусов полулежал в соседнем кресле, отчаянно фальшивя: «Учкудук, три колодца…».

– Андрей, а как эта пустыня называется, не знаешь?

– Ни хрена себе, заявочки идут. Ты ж у нас штурман! Тебе и положено такое знать.

– Так на карте не написано. А географию я не помню.

– Я тем более. Амударья, Сырдарья. Ну и те, что на конфетах были. Каракумы да Кызылкумы.

– И их не помню. Никогда не любил сладкого.

– Так ты ж в школе учился! Отличник, в отличие от меня, сто процентов даю.

– А ты разве нет? Хоть и ведешь себя иногда так, словно прокурил за углом все предметы, кроме физкультуры…

– Да в жизни не курил, – засмеялся капитан. – А школу «хорошистом» закончил. Хоть и ходил через раз. То работа, то спорт, то девчонки…

– А я вообще почти не ходил.

– Так ты ж не куришь! – Урусов хлебнул воды и спрятал бутылку поглубже под вещи, сваленные на заднем сиденье.

– Я по турнирам ездил. До седьмого класса еще как-то пытался совмещать. А потом директор приказ издал: оценки ниже четверки Юринову не ставить. Мол, занят человек своим делом, и не надо ему мешать. Не нужна ему история с географией и черчение с литературой.

Боря помолчал немного.

– А по географии я в десятом классе экзамен сдавал. Там можно было либо по всему курсу отвечать, либо реферат подготовить и по нему. Я хотел по реферату, проще же намного. Так географ заартачился: мол, ты в школу не ходил, надо проверить твои знания.

– И как? – заинтересовался Урусов. – Проверил?

– Не-а. Директор узнал, вызвал географа и устроил нахлобучку. Так и сказал, прямым текстом: «Дашь парню тему, он прочитает по написанному, и поставишь хорошую оценку». А остальное матом.

– А ты откуда знаешь, не при тебе же он учителя матюгом крыл.

– При Олеге. Как узнал, так сразу вызвал, и понеслось. Географ у нас дурак был уникальный. Я даже имя-отчество на всю жизнь запомнил.

– Ну, память-то у тебя шахматная.

– Не, его все помнили. Александр Сергеевич его звали. Как Пушкина. Но фамилия была Лермонтов. Такое трудно не запомнить.

– Чего, на самом деле?

– Угу, без базара…

– Мда… А мне в шестом классе кол за сочинение влепили. По Тарасу Бульбе. С тех пор я на учебу подзабил мало-мало. Хотя еще и на бедном «принце датском» оторвался. Гамлет у меня с «вальтером» по замку рассекал и вообще был капитан ГРУ. Как с себя будущего, блин, списал. Только я не разведчик, да и вокруг не холодная мокрая Дания, а гребаная пустыня с саксаулами, аксакалами и прочими деревьями…

– По Бульбе? И мне тоже. Ты чего там написал такого? Тоже про «вальтеры»?

– Сравнил эту самую Бульбу с донецкими отморозками. И всех различий нашел, что Тарас ездил на жеребце, а «донецкие» на «меринах». Старался, анализ делал всесторонний, а училка разоралась на весь класс. Минут десять орала, что, мол, разве можно так с народным героем?! Достала в конце концов! Я и выдал ей, что таких народных героев в процессе перестройки и установления демократии из тюрем немерено навыпускали, хотя им там самое место. Дальше понятно: «Да что из тебя вырастет, да куда ты пойдешь…» Кол уже обеспечен был, так что я и ляпнул напоследок: «В армию пойду или в милицию. Буду национальных героев назад в тюрьмы загонять.