— Вот как? — удивилась Матушка Гусыня. — Судя по тому, что мы видим, он сильно переутомился. Что ж, полезная информация. Ее можно будет использовать в какой-нибудь сказке.

— Да уж, — сказал я в последний раз и обвел глазами своих спутников, призывая их не выдавать меня.

Бракс и Хьюберт понимающе кивнули, но правдолюбивому демону Снарксу было явно не по себе. Он с трудом сдерживался.

— Гаксу необходимо расслабиться, — авторитетно заявил Дракон. — А что расслабляет лучше песни и танца! Давай, Барышня. Номер семьсот три!

— Прекрасно сказано! — поддержала Эли и плавно повела руками. — Не будете ли вы так любезны расступиться и освободить мне побольше места?

— Минуточку! — запротестовала Матушка Гусыня. — Это вовсе не входило в мои планы.

Но Барышня уже запела:

Матушка Гусыня взглядывала то на исполнителей, то на меня, и в ее глазах читалась смесь недоверия и отвращения.

— И что, они все время так? — спросила она сдавленным голосом.

— Да уж! — ответил я, впервые за последние полчаса сказав правду.

— Прощения просим!

Я посмотрел вниз и обнаружил, что к нам присоединились Льстивый и другие гномы. Они подошли незамеченными, так как песнопения Барышни и Дракона заглушали все остальные звуки. Льстивый привычно заломил руки и произнес:

— Мы пришли спасти… кого-нибудь. — Он бросил оценивающий взгляд на танцующего Дракона. — Но, может быть, нам лучше было не приходить?

Я искренне посочувствовал гномам, потому что как раз в этот момент Барышня и Дракон запели второй куплет:

— И для этого мы вышли из леса? — спросил Грубый.

— Не обращай внимания, — посоветовал Заносчивый. — Все это развлечения для черни.

Болезненный презрительно кашлянул.

— Эй! Кого это вы называете чернью? — поинтересовался Домовой.

— Разумеется, не меня! — поспешил с ответом Раздражительный.

— А почему бы и не тебя? — ухмыльнулся Грубый.

Болезненный согласно застонал.

— Что здесь происходит? — осведомился Снаркс, вставая между Тэпом и гномами. — Кажется, здесь кто-то недоволен артистами?

— А что, здесь есть кто-нибудь, кто доволен артистами? — огрызнулся Грубый.

— Угу, — поддержал его Рассеянный.

— Эти гномы осмеливаются насмехаться над нами, называть нас чернью! — возмутился Тэп. Его просто распирало от гнева. — Они позволяют себе издеваться над Домовой Силой!

— Проклятие! — Хендрик с трудом протиснулся в самую гущу толпы. — Что тут у вас? Кто-нибудь безобразничает?

— А вы, стало быть, никогда не «безобразничаете»? — нервно спросил Раздражительный. — И всегда всем довольны? И никто из вас никогда никого не критикует?

Тэп и Хендрик, как по команде, посмотрели на Снаркса.

— Я — другое дело, — с достоинством ответил демон. — И знаете, здоровая, конструктивная критика еще никого не обижала. Да, я иногда говорю нашим артистам, что они поют ужасно! Но я им не чужой. Они знают, чего от меня ожидать.

— Проклятие, — прибавил Хендрик. — Всегда лучше держаться в рамках вежливости.

Тэп кивнул:

— Вот и я о том же.