— Проклятие, — прибавил Хендрик. — Всегда лучше держаться в рамках вежливости.

Тэп кивнул:

— Вот и я о том же. Вся Домовая философия на этом построена!

— Значит, мы должны быть вежливы с этим сбродом? — усмехнулся Грубый.

Снаркс хмуро уставился на гнома, Хендрик взялся за свою дубинку, а Тэп сделал несколько пробных танцевальных шагов.

— Проклятие, — заметил Хендрик.

Бракс встал между приготовившимися к бою сторонами:

— Простите, что отвлекаю. Судя по вашему настрою, вам скоро может потребоваться подержанное оружие в отличном состоянии…

Но ответить ему не успели, потому что Барышня и Дракон разразились третьим куплетом:

Гакс, лежа в грязи, чихал с удвоенной силой.

— Вам не кажется, что это уже из рук вон? — спросила Матушка Гусыня.

Я не ответил, опасаясь, что стоит мне согласиться — и она опять заколдует нас.

— Может, не надо пытаться прыгнуть выше головы? — неуверенно пробормотала она, обращаясь скорее к самой себе, чем ко мне. — Может быть, ограничиться золотыми гусями и слепыми мышами?

Эли исполняла прихотливый танец вокруг Хьюберта.

— Если бы мне другое имя! — мечтательно продолжала пожилая дама. — Услышав, что тебя зовут Матушка Гусыня, к тебе сразу теряют интерес. Но, кажется, я уже это говорила?

Семь Других Гномов и трое моих друзей злобно переглядывались.

— Ну? — вызывающе крикнули гномы хором.

— Проклятие! — отозвались наши.

Обстановка накалялась. Но стоит попросить Матушку Гусыню вмешаться, как она тут же приберет нас к рукам, полностью лишив собственной воли.

— Может, все-таки Матушка Малиновка? — размышляла пожилая волшебница. — Нет. Слишком мелодично. А как насчет Матушки Пташки? — Она пожевала губами, потом нахмурилась. — Нет, такое скопление согласных мне ни к чему. Матушка Краснокрылый Дрозд? — Она вздохнула. — Нет, слишком длинно — на обложках моих книг не уместится. — Ладно! Хватит. Растоковалась тут, как тетерев… Постой-ка… — Она победоносно глянула на меня. — Не так уж плохо: Матушка Тетерка! Не бог весть что, но все же лучше, чем Матушка Гусыня.

— Да уж, — ответил я, исключительно чтобы поддержать разговор. Теперь я понял: она плохо переносит хаос. Только при полнейшем беспорядке вокруг можно переговорить с ней. Надо использовать эту возможность. Прежде, сколько я ни пытался, мне не удавалось и на пять минут привлечь к себе внимание Матушки Гусыни.

Барышня и Дракон теперь уже не танцевали, а слегка покачивались. Дальше у них шел речитатив:

— Послушай, Барышня! — начал Хьюберт.

— Что, Дракон? — отозвалась Эли.

— Как ты думаешь, из чего строят свои жилища мои собратья-ящерицы?

— Конечно же, из ящиков!

Когда затих стон разочарованной публики, Эли продолжила:

— Вчера такой хвост стоял за ящиками!

Хьюберт покрутил задом и ответил:

— Неужели тот хвост, что стоял за ящиками, был красивее моего?

Эта шутка имела еще меньший успех.

— Но хватит болтовни! — крикнул Хьюберт, перекрывая недовольный гул. — А вот сейчас будет номер так номер! Всякий бы хотел посмотреть!

— Не всякий! — воскликнула Матушка Гусыня, воздев к небу обе руки. — Ну уж это слишком.