|
Положение донецких уникально в том, что у них есть не одна, а целых три игровые площадки и они могут играть на каждой. Это Россия, где их принимают и с ними говорят, и куда они могут отступить, это ДНР/ЛНР и это «материковая» Украина, где у них остаются неплохие позиции и немало собственности. Вне зависимости от того, как будет урегулирован конфликт — приднестровским вариантом или реинтеграцией в Украину — в Донбасс будут закачиваться деньги на восстановление, и поживятся ими в первую очередь донецкие. Гарантировано донецким и представительство во власти — любые условия урегулирования, которые признают Россия и мировое сообщество — не могут не предусматривать гарантированного доступа донецким к принятию обшеукраинских решений. Ни у одного другого клана юридически прописанных гарантий этого не будет. То, что мировое сообщество требует признания особых интересов Донецка при урегулировании — это факт. Ни один другой клан не может разговаривать на равных с руководством всей страны. А донецкие могут.
В минус донецким уходит то, что у значительной части остального населения Украины при слове «донецкие» глаза наливаются кровью, и на легальную власть — донецкие не смогут претендовать еще очень долго. Напоследок — приведу отрывок из очень показательного интервью. Слово имеет Михаил Анатольевич Минаков — украинский ученый-философ, доктор философских наук, доцент кафедры философии и религиоведения Киево-Могилянской академии, президент Фонда качественной политики, председатель Кантовского общества в Украине… Мы настолько рыхлое горизонтальное сообщество, что управлять нами, вести нас, помогать развитию — нет такой точки. Как эксплуатировать нас — есть точки: президент, АП, клановые структуры. А такая позиция, которая собрала бы нас вместе и повела к осовремениванию, к модернизации — социальной, политической, экономической — такой точки нет. Поэтому мы пытаемся всякий раз революционно рвануть общество, молодыми лидерами, не молодыми, и сделать шаг вперед. Есть потенциал, и это единственная возможность рвануть вперед, но первый раз, в начале 90-х, этот рывок привел к появлению и усилению клановой структуры, второй раз кланы снова сумели воспроизвестись, а в третий раз кланы показали, что они эволюционно сильнее, чем любой институт, который мы создали с 91-го года.
Ведь любая революция — это не только рывок, не только восстание. Это еще пространство и время, когда креативность политическая открывается. Мы можем создавать новые формы общения. И вот кланы эти моменты используют прекрасно — они развиваются в этих революциях. Та клановая структура, которая была в конце 90-х, и сегодня, в 2016-м, — несравнимы. Это настолько умные организации, эти сети, эти пирамиды, что с ними воевать все сложнее и сложнее. Они создают волонтерские сети, волонтерские батальоны, которые их обслуживают, СМИ. Они умеют быстро приспособиться. Мы так не умеем. Каждая революция должна быть мудрее, умнее и понимать природу. Нам нужно создавать очень умные демократические либеральные институты, а чемпионов в демократии и либерализме становится все меньше и меньше. Моя аналитическая группа делала исследования в Украине в 2012 году. Мы были поражены, что слово демократия не звучало вообще. К 2012-му году мы об этом забыли. Сегодняшнее и гражданское общество, и политический класс крайне либеральны. Плюрализм, желание бороться — есть. Но уважать плюрализм, уважать разнообразие культурное, социальное, экономическое — нет возможности. Каждый пытается стать монополистами, забрать всю власть себе.
2014–2016. Пьеро
Петр Порошенко. Пьеро. Президент Украины. С использованием материалов из Википедии Петр Порошенко родился 26 сентября 1965 года в городе Болграде Одесской области. В 1974 году семья переехала из Болграда в город Бендеры Молдавской ССР, где Пётр окончил школу. |
