— А женщин вы берете?

— Берем… — Работник милиции замялся. — Но… Во избежание недоразумений приглашаем абсолютно посторонних. И только тех, кто прибыл после кражи.

С полуротонды Ненюков увидел автобус «Мосфильма» с офицерами в форме немецкой полевой жандармерии. За забором милицейский патруль следил за тем, чтобы никто не приближался к замку со стороны парка.

Несколько прохожих делили внимание между кинематографом и уголовным розыском.

Осторожно, чтобы не повредить следы, Ненюков прошел в середину сводчатого зала, осколки стекла похрустывали под каблуками. На витринах, столетней давности паркете, древних пергаментах лежал густой слой пыли. В проломе кружили снежинки.

— Возьми вор несколькими сантиметрами в сторону — здесь ему и год не продолбить! — Бойкого клайчевского инспектора, стоявшего у груды кирпича, это особенно поражало. — Толщина какая! И только в этом месте — труха…

Инспекторы осматривали обломки: по следам, оставшимся от орудий взлома, иногда удавалось определить количество преступников, представить их замысел.

— Он знал замок досконально!

Женщины-понятые кивали. Они прибыли в гостиницу под утро, безжалостный смысл случившегося не дошел до них полностью. Кремер поглядывал в окно на искусственную горку, о которой говорил Шкляр.

— Кто сообщил о существовании дымохода? — спросил Ненюков. — Когда появилось это слово?

Черноглазый поднялся с колен, поправил кепку.

— Не знаю.

— Персонал знал о нем?

— Здесь все работают недавно.

Гонта уточнил:

— Похоже, до прихода немцев и после них печей не было. — Ненюков посылал его уточнить подробности у Молнара.

— Когда реконструировалось здание?

— В сорок девятом. И еще: следователь назначил экспертизу на сажу и копоть.

— Добавьте предложения, связанные с использованием боеприпасов.

— Вы имеете в виду судебную баллистику?

— Именно. Не забывайте, здесь прошла война.

Другая группа вопросов касалась свидетелей.

— Кто находился перед закрытием в комнате экскурсоводов?

Гонта достал блокнот.

— Экскурсовод Пашков. Он утверждает, что посторонних не было.

— А как с посетителями?

— Туристов почти нет, Владимир Афанасьевич.

— Древнее искусство популярно!

— Только не этой зимой в Клайчеве, — поддержал Гонту черноглазый.

— Какая выставка была здесь до этой?

— Народной вышивки, — инспектор отложил в сторону очередной обломок кирпича. — Погода стояла отличная, со всего Закарпатья приезжали.

— А до вышивки?

— Керамика. Успеха не имела: оттепель, туристов было мало… Могу я тоже спросить? Как по-вашему, товарищ подполковник, сколько может стоить «Оплакивание»?

Ненюков помолчал.

— Картина дорогая.

— Но все же?

— Тысяч пятнадцать.

Голос Кремера прозвучал неожиданно:

— Двадцать тысяч.

— С ума сойти! — всплеснула руками одна из понятых.

— Меня просили зайти, — женщина в дубленке, в платке, повязанном по-старушечьи, низко на глаза и несколько раз вокруг шеи, остановилась в дверях, — Позднова, старший научный сотрудник. — Видно было, что она волновалась, поэтому не сразу заметила Кремера.

Ненюков и Гонта вместе со следователем прокуратуры осматривали библиотеку. Черноглазый инспектор взял на себя роль старшего.