— Папиросы кончились. Сигарету? Кстати, в следственном изоляторе мы видели вашу карточку. В ларьке вы заказываете не. папиросы, а сигареты!

Все это время они говорили только о доказательствах и никто не вспоминал о наказании.

Ненюков достал сигареты. Пачка «Византа» напомнила Филателисту о предстоящей расплате. Словно чуть слышный звонок прозвенел в тишине следственной камеры. О чем предупреждал он?

Подследственный задумался, работники милиции не торопили.

— Пожалуй, лучше, что арестовали только меня и Сенникова, — наконец заговорил Филателист. — Если бы удалось задержать нас позже на полчаса, моя судьба интересовала бы вас лишь постольку поскольку. А сейчас я нужен… Я закурю, — он принял решение и как будто успокоился. — Разрешите? Связи обрублены. Сенников не представляет толком, что воровал, для кого, — Филателист улыбался. — Про Тордоксу узнал я. И про международную выставку тоже. Это не для протокола. Я нашел покупателя. Вы говорите — Спрут? Пусть Спрут. Без меня его не поймать — он затаится. А в крайнем случае бросит иконы в огонь. Вы его не знаете!… С ним немцы не могли ничего сделать. Он делал бизнес у них на глазах… — Филателист глубже затянулся, с силой ткнул сигарету в пепельницу. — Дело рано считать проигранным. Вы, конечно, слыхали о каторжнике Кораблеве. За свободу он обещал иеромонаху Илиодору вернуть похищенную икону Казанской богоматери.

— Вы хотите сказать… — начал следователь.

— Если мое дело прекратят, я гарантирую целостность уникальных произведений искусства!

— Среди нас нет ни иеромонаха Илиодора, ни епископа Гермогена, — генерал Холодилин выключил диктофон с записью показаний обвиняемого. — На сделку не пойдем, наш малоуважаемый противник заблуждается. Заблуждается он и в том, что с его арестом Спрут прекратит охоту. Ерунда! Коммерческая сторона предприятия обеспечивается монополией на все иконы Тордоксы, — он обвел глазами аудиторию, словно объединяя ее перед тем, как сделать следующий шаг в своих суждениях. — Существуют ли другие работы Мастера?

— Я разговаривал с Поздновой, товарищ генерал, — Гонта поднялся. — Другие работы ей неизвестны.

— Спруту необходим исчезнувший «Апостол Петр». Надо подумать, как это использовать, друзья. А пока я представляю вам ближайшего помощника Спрута!

На экране видеомагнитофона вновь побежали кадры, отснятые на Ярославском вокзале, — чемоданы, участники группы захвата. Замелькали кадры задержания.

— Стоп! — скомандовал Холодилин.

Оператор извлек Сенникова из гущи дерущихся, припечатал к экрану, Сенников замер, распластав подстриженную лопаткой бороду, рот его был раскрыт. Он весь отдался драке, не зная еще, что дерется с таким же подручным Спрута, как он сам, не ведая, что ему уже никуда не уйти из отгороженного скамьями сектора захвата. Исчезли из кадра мельтешившие вокруг фигурки. На экране остались два лица, с ненавистью глядевшие друг на друга, сотрудники смотрели на второе — благопристойное, может, самую малость отягченное низким лбом, густыми нависшими бровями.

— Этот человек приехал на вокзал задолго до назначенного часа, чтобы удостовериться, все ли в порядке. Он сел рядом с Сенниковым и Филателистом. По какой-то причине он заподозрил опасность и разыграл сцену с похищением бумажника. Сам Спрут, возможно, в это время входил в зал… — Настроение у Холодилина было отличное. — Мы не зря обозначили преступника Спрутом, гигантским головоногим. Наш противник как личность мелок: связь с оккупантами, эксплуатация подонков. — Генерал поднялся, закрывая совещание. — Надо быть готовыми ко всему: в минуту опасности шедевры могут уничтожить. Поэтому задержание должно быть произведено с поличным, когда станет известным местонахождение тайника…

Глава седьмая

НЕВОД ДЛЯ СПРУТА

Гонта успешно выполнил оба задания Ненюкова.