Против ортодоксальной позиции — нужно «держать уровень» и установить «минимальную планку» — активно восстал Хосе Мария:

— Надо понять, что здесь мы имеем дело не с художественными произведениями, а с элементами энергетического слепка трансцендентальной сущности, перед которой все люди равны.

Его поддержал Каракатаев:

— Я согласен с Хосе, хоть он и разговаривает на птичьем языке. Мы вторглись в область метафизики, и к ней нельзя подходить с привычными мерками. И главное — мы должны решить, какой проект мы желаем реализовать — корпоративный фотографический или более широкий, общечеловеческий, но возглавляемый фотографами?

Против такой аргументации устоять было трудно, и фотолюбителю позволили впечататься в «Черный квадрат». В конце концов, чтобы явиться в фототусовку и объявить себя фотолюбителем, нужно иметь гражданское мужество.

Начало проекта казалось многим фотографам веселым приключением, но вскоре им пришлось осознать, что они взвалили на себя серьезную работу. Снимков появлялось все больше, и когда количество ежедневных поступлений перевалило за пятьдесят, пришлось перейти на круглосуточную вахту по специальному графику.

Ради наглядности процесса в целом, да и чтобы «не класть все яйца в одну корзину», то бишь на один негатив, суммирование изображений вели поэтапно. Сперва спроецировали на пленку сотню изображений, затем пленку проявили и экспонировали ее на следующий лист, и плюс к ней — еще сотню снимков, затем эту вторую пленку проявили и экспонировали на третью — и т. д.

Впитав в себя первую пару сотен изображений, квадратный кадр стал абсолютно черным с виду, и дальнейшее впечатывание снимков никаких визуально заметных эффектов не давало. Фотографы к этому были готовы и мужественно продолжали свою работу. Их решимость и боевой дух поддерживал Хосе Мария, он являлся почти каждый день и вещал об ибуки-энергиях и трансцендентных проекциях. Порой он впадал в священное безумие и становился похож на шамана во время камлания.

Однако примерно через месяц, когда число оприходованных снимков перевалило за полторы тысячи, фотографы начали скучать и задумываться. Квадрат уже черный, какого черней не бывает, чего же еще от него ожидать? И вообще, не пора ли прикрыть лавочку и хорошенько отпраздновать окончание акции? Ни кликушество Хосе Марии, ни разумные речи Каракатаева никого больше не вдохновляли.

Стимулы к продолжению проекта пришли не изнутри него, а снаружи. Был наконец получен вожделенный грант, и оргкомитет первым делом арендовал для проекта «Черный квадрат» просторную мастерскую. В ней, кроме лаборатории, была съемочная студия, комната отдыха и выставочный зал, где развешивались новые изображения, поступившие за истекшие сутки, а также последнее состояние «Черного квадрата». Впрочем, на глаз отличить «Черный квадрат» позавчерашний от послезавтрашнего не мог никто.

Проект стал привлекать внимание множества людей, к фотографии отношения не имеющих. В мастерскую зачастили съемочные бригады, журналисты и репортеры, политики городского масштаба и просто любопытствующие. Местные телевизионные новости с регулярностью сводок погоды сообщали о числе новых снимков, впечатанных в «Черный квадрат», и показывали на выбор пару кадров из последних поступлений.

Поток присылаемых фотографий рос, и теперь редкий день приносил их менее сотни, причем приходили они не только со всех концов России, но также из Европы, Америки и даже из азиатских стран.

Проект на ходу трансформировался — сперва из чисто фотографического он превратился в национальный, можно сказать — народный, а теперь становился транснациональным.