Жизнь семейства теперь подчинялась четкому неторопливому ритму, определяемому педантичным трудолюбием Тима. В течение недели он писал новое полотно, чтобы в выходные дни предъявить его останкам горы. Каждый раз в этой процедуре либо гору, либо самого художника что-то не устраивало, и он увозил картину домой, с той или иной степенью убедительности стараясь скрыть раздражение. Зато коллекция матери постепенно пополнялась.

Тем не менее от пребывания «на горе» он получал удовольствие и явную пользу для физического здоровья. Он пробовал здесь даже писать, но из этого ничего не вышло — из-за пыли, которая при самом легком ветерке налипала на свежую краску.

Тим добился, чего хотел, лишь через пару месяцев, в июле, и обозначил свой успех, с точки зрения родителей, крайне причудливым способом. Сначала все шло как обычно — глава семьи готовил шашлык, мать листала книжку по истории живописи, пополняя пробелы в образовании, а Тим с Акелой путешествовали по железной пустоши. Отец время от времени проверял, что творится с ребенком, поднося к глазам бинокль. И вдруг он увидел нечто совершенно странное — Тим, перегнувшись через подлокотник кресла, ковырял какой-то железкой землю, и Акела, помогая хозяину, энергично рыл лапами. Сочтя яму достаточно глубокой, мальчик положил в нее свою картину и, с помощью собаки, засыпал ее.

Отец так увлекся наблюдениями, что еле успел спасти начавший подгорать шашлык. Но жене ничего не сказал, опасаясь избыточного всплеска эмоций.

Тим еще долго путешествовал по пустоши и вернулся только тогда, когда была готова уже следующая закладка шашлыка. Выглядел мальчик ошеломленным, будто встретился только что с чем-то невероятно прекрасным, или удивительным, или ужасным.

Естественно, мать насторожилась:

— Что с тобой, Тим? Что там произошло?

— Я… я не знаю.

Таким растерянным и бестолковым мать своего ребенка еще не видела.

— Ничего с тобой не случилось?

— Нет, нет… все в порядке.

— И где ты оставил картину?

— Я ее закопал.

— Закопал?! — изумился отец. — Зачем?

— Не… не знаю. Они идут.

— Они идут?! Кто? Кто они?

Губы Тима беспомощно дергались:

— Я… не сумею тебе объяснить… Не могу объяснить словами.

Больше ничего родители от него не добились и вполне разумно решили снять напряжение с помощью еды. А когда стали собираться домой, получили еще один сюрприз — в кресле мальчика обнаружился квадратный лист железа, со стороной примерно полметра и несколько миллиметров толщиной. Он весил килограмм десять, и то, что Тим сумел втащить его в свою каталку, было добрым знаком.

— Однако, ты делаешь успехи, — одобрительно заметил отец.

— Это мне дала гора.

Впервые отец не счел нужным уточнить, что никакой горы давно уже нет. В нем неожиданно взыграл патриотизм.

— Это прокат броневой стали, — профессионально пояснил он. — Такую сталь эта гора давала всей стране много лет. Если бы не она, мы бы не победили в войне.

Неожиданный исторический экскурс не слишком заинтересовал ребенка.

— Его можно очистить? — деловито поинтересовался он, поглаживая пальцами ржавую поверхность листа.

— Да, это просто, — внесла свой профессиональный вклад в обсуждение мать.

Понимая, что Тим пережил изрядную психологическую встряску, родители были обеспокоены. Но, отмытый от пыли, ребенок как следует отоспался и на следующий день чувствовал себя превосходно, настолько, что, как обычно, погрузился в живопись.

На очищенный металл краски ложились отлично, и Тим работал с азартным увлечением.