Монахиня схватила Катрин за руку и потянула ее из часовни наружу, крича:

– Братья! Арестуйте! Рубины, вот они! А вот воровка!

Покраснев от ярости и стыда перед направленными на нее изумленными взглядами, Катрин резким движением вырвала руку из сухонькой руки монашенки.

– Я ничего не брала!.. Эти камни мне подложили.

Гневный ропот паломников прервал ее. Катрин с ужасом поняла, что они ей не верят. Разозленные задержкой в пути и павшим на них подозрением, все эти смирные до этого момента люди были готовы превратиться в настоящих волков.

Тут на сцену выступила Эрменгарда.

– Перестаньте горланить! – взревела она. – Вы совершенно обезумели! Обвинить в воровстве знатную даму?.. Знаете ли вы, о ком говорите?

– О воровке, – пронзительно взвизгнула монахиня. – О бесстыднице, у которой припрятан перстень, наверное, тоже ворованный.

На этот раз она вынуждена была замолчать. Тяжелая рука Эрменгарды поднялась и изо всех сил влепила ей пощечину. И все пять пальцев отпечатались на щеке монахини красным пятном.

– Научитесь вежливости и сдержанности, сестра моя! – вскричала она. – Боже правый, если все монастыри населены такими гарпиями, видно, Бог не особенно счастлив в собственном доме! – Потом, повысив голос, она громыхнула: – Беро, к оружию!

И прежде чем пораженные паломники попытались помешать, трое бургундцев направили лошадей в середину круга, оттеснив женщин к часовне и образовав живое укрепление между ними и толпой. Беро выхватил длинную шпагу, а его люди, отцепив большие луки, висевшие у них на плече, вставляли в них стрелы. В глубоком молчании паломники следили за этими действиями. Эрменгарда торжествующе улыбнулась.

– Первый, кто двинется, не сделает и трех шагов! – сказала она резко. Затем, изменив тон и став любезной, сказала: – Теперь, когда силы пришли в равновесие, пожалуйста, побеседуем!

Несмотря на угрозу, Жербер Боа сделал два шага вперед. Один из воинов натянул лук, но графиня удержала его руку.

– Могу я сказать?

– Говорите, мессир Боа!

– Точно ли так, действительно ли рубины были найдены на этой…

– У меня! – вскричала Катрин. – Но перед Богом клянусь, что не знаю, как они ко мне попали!

– С одной стороны, очевидно, что вор пойман, – продолжал Жербер. – С другой стороны, только утверждение этой женщины…

– Брат мой, – прервала его Эрменгарда в нетерпении, – если вы станете упорствовать и обходиться с мадам Катрин как с виновной, я лишу вас слова. Могу я знать, что вы собираетесь предпринять?

Клермонец с презрением уставился на Катрин, которая буквально дрожала от ярости. Жербер обратился к Эрменгарде:

– Единственно правильное решение: отдать… мадам Катрин святым отцам, пусть они отведут ее в Конк, где суд аббата…

– Где ее разорвет в куски толпа гораздо раньше, чем она доберется до аббатства! Нет, мессир, она не вернется в Конк. Послушайте следующее: рубины найдены, и это главное! Унесите их, господа монахи, верните их вашей святой… вместе вот с этим! Так вы будете вознаграждены за труды!..

Она бросила тому из монахов, который стоял ближе, увесистый кошелек.

– А что касается нас, вы оставите нас в покое!

– А если нет? – высокомерно спросил Жербер.

– Тогда, – спокойно произнесла Эрменгарда, – мы проложим себе дорогу сквозь ваши ряды! Катрин, попросите же нашу добрую сестру вернуть вам то, что вам принадлежит, и расстанемся с миром.