— У нее лишний вес, ты заметил?

— Да, заметил. Но с чего ты взяла, что он лишний? Вдруг он ей нужен?

Варвара прыснула.

— Пойдем отсюда. — Я потянул ее за рукав. — Вдруг Алла Михайловна нас слышит?

Последняя мелькала в конце зала в районе траурной «гардеробной» и никак не могла нас слышать. Мы отправились к выходу. Я жутко рад был видеть Варвару — соскучился за неделю. Руки сами тянулись к ней. Она шипела: «Что ты делаешь? Тут же люди…» — хотя, помимо мумии Ленина и костлявой смерти в комбинезоне, никого тут не было.

Я подловил ее в полутемном тамбуре, привлек к себе. Ее дыхание стало прерывистым, она расслабилась на несколько мгновений, глубоко вздохнула — значит, тоже ждала этот час! И не важно, что натура вредная и во всем видит только изъяны и недостатки! Варвара вырвалась, шепнула «потом». Навстречу, тихо бормоча, шли молодые люди. Сдавленно хихикала девица.

Мы пропустили посетителей, вышли на улицу. Я закурил, с интересом разглядывая девушку. Она смутилась, подняла воротник курточки, защищаясь от промозглого августовского ветра.

— Ты же несерьезно про Аллу Михайловну? — спросил я.

— Да успокойся. — Она отмахнулась. — Я просто подзуживала тебя. Про эту особу рассказал Сергей Борисович. Она из Института антропологии имени товарища Миклухо-Маклая, реально готовит диссертацию, на что институт даже выделил небольшие средства. Их директор — старый полузабытый товарищ Якушина. Но видел бы ты свою физиономию, когда умничал про Чехова, а я тебя подловила. — Она засмеялась.

— Домой поедем? — спросил я.

— Это куда? — Она, кажется, о чем-то забыла.

— Ты у меня живешь, — напомнил я.

— Правда? — Она вздрогнула и засмеялась. — Ты опять попался. Будь осторожен, Никита. Я даже помню, что мы с тобой собирались в отпуск. Вот только запамятовала, куда — Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс… Дождемся Сергея Борисовича, поговорим, а потом, куда скажешь — к тебе домой, в турагентство…

— Сергей Борисович был расстроен, — сообщил я.

— Насколько расстроен? — насторожилась Варвара. — По телефону он таким не казался. Обычный озабоченный голос. Хотя ты прав. — Она тоже начинала скучнеть. — Если неприятности только зреют и носят неопределенный характер, это не способно отразиться на его ауре. Ты же не считаешь наш отпуск на грани исчезновения?

— Надеюсь, обойдется. Пойдем. — Я взял ее под локоть, и мы чинно двинулись по аллее, соединяющей корпуса музея.

Ветер уже не злобствовал, как получасом ранее. Облака проредились, робко выглянуло солнце, впрочем, быстро спряталось за набежавшей тучей.

— Что насчет алтайской мумии? — спросил я. — Ты на неделю исчезла с небосклона, это с чем-то связано?

— Не спрашивай, — поморщилась Варвара, — меня неплохо поселили, прилично кормили, возили к месту раскопок почти на границе с Китаем — там еще не все курганы разрушили, в отличие от старого военного укрепрайона. Я моталась между гостиницей, раскопками, местным национальным музеем, какими-то «тайными вечерями» с ученым людом. После случая с принцессой Ак-Кадын они стали осторожны, боятся делать резкие движения. И дело не только в том, что могут возмутить суеверную общественность. Бури, землетрясения, наводнения и град среди лета им абсолютно ни к чему. С принцессой достигли компромисса: ученые хотели оставить ее в Новосибирском музее археологии и этнографии, алтайцы — чтобы зарыли, где нашли.