Невидимая рука вмешавшегося в бой гиганта мгновенно перемешала живое и неживое, но не размельчила ингредиенты адской смести до однородной массы, а с силой вдавила… буквально впечатала в землю несколько сотен пудов материи.

– Вот и не пропали труды наши праведные! Не зря, не зря землицу стылую ночами рыли! Индорий не любит ленивцев, он лишь труженикам защиту дает! – прокричал отец Патриун, воздев к небу булаву, что послужило сигналом к началу атаки.

Надо отдать должное урвасам, попавшимся филанийцам на пути. Они не разбежались и даже пытались остановить рвущегося к лесу врага. Однако атака была настолько неожиданной, мощной и быстрой, что штурмовавшие стены форта отряды не успели прийти на помощь своим соплеменникам.

Добыча вырвалась и теперь ускользала, направляясь лесом к реке. Решив, что расправиться с немногочисленными защитниками форта можно и потом, обманутый и оскорбленный вожак трижды протрубил в рог, что у охотников племени Урвас означало начало загона вырвавшейся из западни дичи.

Воспоминания о ласках пышногрудой, игривой блондинки, ходившей в услужении у графини Нуар, немного согрели продрогшего юношу. Он был молод, статен, высок и красив. Всего один мимолетный взгляд его больших карих глаз безотказно разбивал хрупкие женские сердца. Он был не беден, знатен, но все же судьба отнеслась к нему неблагосклонно. Три года назад он приехал в Альмиру, чтобы поступить на королевскую службу. На нем бы великолепно сидел темно-синий мундир лейтенанта филанийской гвардии, но кто мог предположить, что его недальновидный, легкомысленный двоюродный братец додумается обесчестить четырнадцатилетнюю принцессу Анвасу Девур, очень близкую родственницу короля. Гнев венценосной особы, естественно, тут же узнавшей о произошедшем конфузе, обрушился подобно лавине на весь род маркизов Анкар.

И вот результат! Его, потомка древнейшего филанийского рода, выставили на посмешище перед всем двором, сделав всего лишь посыльным, хоть и по особым оказиям. Он должен был сейчас танцевать на балу во дворце, а не ехать по размытой дождями дороге, мечтая побыстрее попасть к пылающему очагу и ощутить приятное соприкосновение тела с обычной деревянной скамьей. Да, да, после трех дней безумной скачки в седле даже табурет кажется мягким креслом.

– И все ради чего?! Из-за чего такая спешка, кутерьма?! Я три дня мок, в седле трясся, страдал, чтобы вручить одряхлевшему старцу какой-то идиотский пакет. Нет, Кадвик точно мстит! Важные послания не пишутся развалюхе-адресату, который вот-вот отойдет в мир иной… Все же интересно, а что было в том приказе? Почему доставлять его поручили мне? Какое отношение имеет Двор к делам Церкви?

Уставший юноша немного расстроился тем, что не воспользовался удачным стечением обстоятельств и не вскрыл секретный пакет. Потом можно было бы сослаться на ливень, промочивший одежду и размывший печать.

Появившийся из-за поворота дороги, более походившей на тропу посреди болота, огонек отвлек юношу от мысли о досадном упущении. Впереди виднелся трактир, тот самый уголок уюта и тепла, мимо которого он недавно на всем скаку проскочил, спеша попасть в монастырь. Пришпорив едва переставлявшую ноги лошадь, посыльный подъехал к конюшне. Конечно же, конюхов не было; проклятые деревенские увальни пили вино в трактире и не думали выходить под дождь, чтобы принять лошадь у продрогшего господина.

«Ну ничего! Вот согреюсь, отдохну, винца выпью, часок сосну, а там и мерзавцев проучить можно!» – тешил себя надеждой маркиз, собственноручно открывая ворота и заводя лошадь внутрь.

Пустое стойло виднелось лишь в самом дальнем углу конюшни.