— Эй, смотри, там одной ступеньки нет, — вдруг запоздало вспоминает эксперт-криминалист и, обернувшись, светит фонарем.

Еле успеваю отдернуть ногу, чтобы не поставить ее в пустоту, шагаю через ступеньку. На чердаке жуткая трупная вонь. Неизвестный повесился, но веревка уже порвалась, и он лежит на досках, под головой — невесть откуда взявшийся майорский милицейский погон. В десятке метров, невзирая на запах, ночует бомж. Протокол осмотра. Труп в морг. Бомжа в спец-приемник. Спускаемся вниз.

В вестибюле, на неожиданно крупной желто-черной клетке пола, вдруг запоздало приходит мысль: а не предупреди эксперт про ступеньку, не посвети мне под ноги? Может, и удержался бы, а может, и нет: пятьдесят на пятьдесят! Вспоминаю труп, который сторожил в подъезде: тот бедняга тоже упал с седьмого этажа… Бр-р-р… А ведь вполне мог не предупреждать: люди взрослые, каждый заботится сам о себе, у каждого должен быть фонарь… Стал брать на дежурства фонарь. Хотя разве в фонаре дело?

Особенно насыщенны праздничные дежурства. По дороге в УВД видишь томящиеся очереди у винных магазинов, в 10 или 11 начинается торговля, а в 13–14 начинается: «Пьяный выпал из окна…», «Пьяный попал под поезд», «Пьяный утонул…» Это уже не голое морализаторство, а реальная жизнь!

Оказывается, если пьяным курить в постели, то легко поджечь матрац, он тлеет, обильно выделяя дым, в этом дыму и задыхается несчастный курильщик… Приезжаешь по вызову — все в комнате цело, только стены закопчены — непонятно: почему погиб человек?

Оказывается, замерзнуть насмерть можно и в октябре, при температуре воздуха плюс тринадцать: ослабленный алкоголем организм, холодная земля — полежал несколько часов, переохладился, — и готово…

Оказывается, если покрыть лаком паркетный пол в школьном спортзале, а потом чиркнуть спичкой, то весь воздух в зале на миг вспыхнет, и там останутся три внешне не поврежденных трупа рабочих. Много лет спустя узнал про эффект вакуумной бомбы — принцип поражения примерно такой же…

Когда находишься в дежурной части УВД, кажется, что идет война: звонок за звонком, происшествие за происшествием… Кажется, что все люди в городе, области, стране только и делают, что убивают друг друга, кончают самоубийством или погибают от несчастных случаев. Что интересно: происходит психологическая перестройка — когда спишь на сдвинутых стульях в подвале, неподалеку от служебной собаки, то выезд на очередной вызов воспринимаешь вполне буднично. Если же в спокойную ночь отпросился у дежурного домой и тебя «выдергивают» из семейного тепла и уюта, то сердце колотится, как в первый раз, и ехать очень не хочется…

Следствие очень хорошо учит жизни. Уже через год я научился определять, когда люди врут, о чем они в данный момент думают, что из себя представляют… Через год ситуации стали повторяться: все преступления типовые, как и их раскрытия, поэтому новизна ощущений ушла, только жизненный опыт накапливался — в пропорции год за три, не меньше. После трех лет в прокуратуре, я пять лет профессионально изучал преступность в отделе криминологических исследований, вот уже 27 лет занимаюсь преподавательской и научно-исследовательской работой в этой же сфере. Теория, наложенная на практический опыт, конечно, великая сила. Но по интенсивности, сложности, напряженности и сотням других показателей следственная работа не сравнится ни с чем.

Помню, мы с коллегами обсуждали состояние преступности, громкие дела, находящиеся в производстве, обстановку вокруг органов правосудия…

Как говорится, время было совсем другое. Тогда за похищенные у государства 10 тысяч рублей (стоимость автомобиля «Волга») можно было получить пятнадцать лет тюрьмы или высшую меру. За повторно принятую или крупную взятку — тоже.