Воины были недовольны таким решением: ведь вода была рядом.

Но Арнанак сказал:

— Те, с кем мы дрались сегодня, и те, кто лежит сейчас здесь, дрались хорошо. Если мы останемся здесь, стервятники не спустятся вниз, и дух воинов задержится на земле. Но мы же можем сделать так, чтобы духи воинов покинули землю. Счастье сопутствует тем, кто благодарен и благороден.

И он сам закрыл глаза Волуа.

Воины нагрузились сами и нагрузили на своих пленников то, что смогли набрать на поле боя: сдирая доспехи и украшения с противников и соплеменников. Тела последних не могли быть направлены домой — крюк получался слишком большой. Однако воины могли оказать им последнюю милость — не оставлять тела друзей на несколько дней, пока стервятники сожрут их и не отпустят дух воинов, а взять их с собой в Тархану и там сварить и съесть.

Разумеется, кости съеденных воинов будут использованы для различных религиозных ритуалов.

Арнанак не разделял все эти суеверия. Будучи воином Газеринга, он проник в некоторые тайны Триады и это позволило ему понять, что боги его народа всего лишь выдумки невежественных воинов. Однако он не говорил об этом открыто. Более того, он делал все, что полагается делать воину Валленена, чтобы укрепить свой авторитет, завоевать как можно большее число сторонников.

Арнанак приказал, чтобы пленников отпустили пастись в самые лучшие заросли, какие только мог предложить этот оазис. Другой пищи не было. Все запасы фруктов и сушеного мяса кончились. Так что он и его воины вынуждены будут рыскать по окрестностям, чтобы отыскать пищу.

Постепенно опустилась ночь. Звезды усыпали небо. Мост Привидения освещал утес Нарву. Воздух все еще оставался горячим, но легкий ветерок касался лица, как прохладная рука доброжелателя. Наконец победители смогли расслабиться. Арнанак услышал в темноте, как воины один за другим укладывались здесь же на земле, помещая голову между передних ног. Сам Арнанак устроился возле костра. Торнак и его трое братьев легли рядом.

Кусарат попросил разрешения лечь поблизости.

— Если ты, конечно, не собираешься спать, — добавил он.

— Нет, я просто полежу, — сказал Арнанак.

— И я. Мои мысли все еще в полном беспорядке. Если бы я сейчас уснул, то не смог бы увидеть во сне ничего хорошего.

— О, ты истолкователь снов? Впервые слышу.

— Да нет, конечно, — признался Кусарат. — Но я умею давать такие истолкования, чтобы они были приятны для людей, или полезны.

Арнанак в ответ кивнул.

— Тогда это подходит для меня.

— И для меня, — рассмеялся Торнак. — Сегодня ночью я хотел бы увидеть во сне вино и женщин, но не в Тархане, и даже не в доме своего отца, а в Порт Руа, или даже в Сехале.

— Не очень торопись, — предупредил его отец. — Такие завоевания требуют много времени. Нам может не хватить жизни, чтобы свершить все это.

— Тем больше причин мечтать об этом, — сказал двоюродный брат Торнака Тигини. Арнанак знаком приказал им обоим молчать.

Они были молоды и их манеры не были еще отточены. Арнанак и Кусарат были взрослыми, давно женатыми, хотя и тот и другой еще не перешагнули рубеж шестидесяти четырех лет. Но авторитет Арнанака довлел над Кусаратом. Он хотел, чтобы Кусарат ощутил его доброжелательство. Очевидно, Кусарат был слишком встревожен, чтобы наслаждаться покоем. Он спросил:

— Это твои дети, Арнанак? — и получив положительный ответ, продолжал:

— У тебя много детей? Я слышал, что ты осчастливил гораздо больше самок, чем любой из нас.