— Что удивляет тебя, Кайхосро? Определение о воинах, обязанных перед родиной? А разве оно не подготовлено временем? Разве царица Тамар без постоянного войска могла бы выиграть Шамхорское сражение и разбить могущество алеппского султана Нукреддина? А разве Давид Строитель не счел за благо создать войско в шестьдесят тысяч мечей для одержания знаменитых побед?

— Но ты, Моурави, без постоянного войска выиграл Сурамскую и Марткобскую битвы.

— Когда отечество в опасности, народ творит чудеса. Но какая разумная власть станет рассчитывать лишь на благородный порыв необученных дружин?

— Моурави, я с благоговением внимаю тебе, но разве князья согласятся на такой закон? Ведь крестьян для войска придется брать из княжеских владений.

— Я радуюсь, мой Кайхосро, твоему пониманию сложности дела. Но интересы царства превыше интересов отдельных княжеств. И теперь как раз время заставить князей согласиться.

— Но я не разумею, кто будет содержать постоянное войско? Ты сам говоришь — царство обеднело, казна пуста.

— Об этом я тоже подумал, мой молодой правитель. Считаю возможным и царских и княжеских крестьян освободить от винной и хлебной подати на время их пребывания в войске, дабы они являлись со своим запасом. А семьи их, на время отсутствия работников, освобождались бы наполовину от подушной подати. Азнауры должны нести повинность, начальствуя над сотнями, потомственные азнауры и князья, как сардары — над тысячами.

У Кайхосро в глазах запрыгали золотые бабочки книжных ниш, и он робко заметил, что такое беспримерное новшество возмутит владетелей, ибо нарушит веками освященное право разделения Картли на четыре знамени. И не полагает ли Моурави, что князья после утверждения правителем закона о едином войске пустят в ход индийский яд или персидские ханжалы?

— И об этом размышлял я, мой Кайхосро, и, конечно, не намерен подвергать твою жизнь опасности. Подпись правителя Картли скрепят католикос и Моурави. Должен тебя огорчить: чеканка монет также не всем владетелям придется по вкусу. Почему? Скажем так: владетель отдает крестьянину в аренду кусок земли и получает взамен овцу, зерно, вино и мед. А какую пользу имеет от этого царская казна? Чужеземные купцы из-за ненадежности путей перестали отягощать себя грузными караванами и привозят в кисетах или хурджинах редкостные изделия и благовония. Их приобретает знать, а пошлинные сборы ускользают, и казна, долженствующая содержать и оборонять царство, остается без прибыли. Такое больше терпеть Картли не может. Не замкнутая меновая торговля, недоступная широкому народу, а открытая с помощью золотых и серебряных монет должна обогатить царство. Но для караванов необходимо восстановить и охранять пути верной азнаурской стражей. Народ не может жить по-старому, он победил, он вправе требовать и для себя хоть долю радости, благополучие семьи, непотухающий огонь очага. А какое благо получает сейчас крестьянин? Кроме непосильной подати, еще непосильные пошлины. Рогатки на дорогах, пересекающих княжеские владения, сдавили горло Картли. Царство задыхается, у каждой рогатки князья за провоз сдирают семь шкур. Нередко глехи прибывают на майдан с опустошенной арбой. Знай, дорогой: то, что тебе было выгодно как князю, теперь убыточно как царю.

Долго еще Моурави разъяснял молодому царю мудрость царских дел.

— Обо всем договоренном представлю тебе готовое определение на подпись. Ради отвлечения князей от лишних дум пригласи их всех на трехнедельное пиршество: молодежь повеселится, отцы наметят новые соединения фамилий, свадебные пиры отвлекут от скучных дел царства. Под веселый шум многое можно узаконить… И церковь поможет. Если в чем сомневаешься, с благородным Мухран-батони, своим дедом, поговори: он тебе плохое не посоветует.

Некоторое время Кайхосро учащенно дышал, словно старался сбросить придавивший его дуб.