— …Словом, никто из охраны нас не видел, а газ в совокупности с пятнами, надо думать, направит расследование по ложному пути. Да и сами вохровцы, уверен, постараются выставить все в нужном свете. В любом случае определенный выигрыш во времени мы уже получили. Ну, а держать следствие под контролем не составит особого труда. Я наводил справки и узнал, что после того хипиша с ребятами Маршала следователи плотненько переключились на Палача. Нам это только на руку. Пусть и дальше работают в этом направлении. Мы же убьем разом двух зацев: останемся в стороне, а попутно получим информацию об этом призраке. Как бы то ни было, никто из наших ничего о нем не знает. Да и соседи кормятся одними слухами. Так что если органы запрягут на это дело серьезных следаков, глядишь, и нам перепадет какая-нибудь информашка…

Папа сдержанно фыркнул, и, волнуясь, Кудесник поднял глаза.

— Если подытожить все сказанное, то суть моих предложений крайне проста — надо использовать метод айкидо. Подставлять, не вмешиваясь, ронять, не прилагая усилий. Все знают, что работать вовсе без следов сложно, но мы и не будем к этому стремиться. Оставлять следы даже полезно — в особенности, если эти следы будут чужими. Таким образом, никакой войны с конкурентами не понадобится. Мы попросту станем сшибать их лбами. С милицией и между собой.

Доклад был закончен. Переведя дух, Кудесник движением головы откинул со лба жидкие волосы. Посмотрев на хозяина дачи, увидел, как Папа демонстративно поднимает ладони и начинает хлопать. Сидящие в зале гости с энтузиазмом присоединились к его аплодисментам. Криво улыбнувшись, глава северо-западной группировки вальяжно указал пальцем на Кудесника.

— Что ж, братец, дело сделано — и сделано красиво, а посему половина куша — твоя.

Кудесник не поверил ушам. Полтора миллиона пополам — это семьсот пятьдесят тысяч. И не рублей, а самых настоящих долларов. Сумма, о которой год назад он не мог даже мечтать. Брови его сами собой поползли вверх.

— Да, да, ты заработал эти денежки. Надо думать, премиальных ты давненько не получал, — вот и считай, что я выделил тебе премию. За ударный труд и стахановскую смекалку.

Гости дробно засмеялись, Папа же милостиво качнул седым ежиком, рукой небрежно обвел присутствующих.

— Благодари и помни, кто тебя приподнял. А на будущее знай: за каждую такую операцию будешь получать свою твердую долю. Что и сколько определят мои финансисты. Государство ведь тоже собирает налоги, верно? Вот и мы в праве облагать твою прибыль справедливой данью.

И снова присутсвующе смешливо зафыркали. Папа любил шутить, а еще больше любил, когда шутки его оценивались по достоинству. То есть, что это за штука такая — достоинство, братва понимала явно превратно, однако хорошо понимала: не смеяться в присутствии улыбающегося Папы было опасно.

— Итак, кому ты теперь обязан? — Папа по обыкновению принялся экзаменовать испытуемого.

— Конечно, вам!

Шишковатая, коротко стриженная голова Папы закачалась.

— Ответ неверный. Не мне, а обществу! Твоим браткам и коллегам. Один в поле не воин, Кудесник, запомни это. Сила всегда — в союзе.

— Я запомню. — Кудесник ревностно кивнул. — Более того, эту премию я воспринимаю как аванс доверия, который обязуюсь отработать в самое ближайшее время.

— Молодец! — в голосе авторитета прозвучало некоторое удивление. — Тебя в комсомол, часом, не принимали?

— Не успели.

— А говоришь чисто по-комсомольски. — Папа крякнул. — Видно, это у нас в генах сидит.