– Свет, я тебе уже говорил, что для художников «похоже» – наихудший комплимент.

– А это комплимент не художнику, а космонавту с кисточкой. Который, между прочим, мог бы стать и очень хорошим художником.

– Чуть-чуть в сторонку от освещения, – попросил он. – А космос как же?

– Разве настоящему художнику, чтобы попасть в космос, – обязательно лететь туда на ракете?

– Да я сквозь потолок звезды вижу. Точнее, потолка не замечаю – смотрю сквозь него и вижу небо. Да я бы и до луны на велике доехал бы! Жаль, что таких великов нет…

– Обедать, – с театральной строгостью сказала Светлана.

И отправилась на кухню.

Вместо нее в комнату забежала дочь Вика. Увидев на столике яблоко, она схватила его.

– Ой, а мне можно?

– Можно. Но после обеда, – ответил папа, забрав у дочери спелый фрукт.

– Тогда пойдем обедать прямо сейчас! – крикнула она, выбежав в коридор.

Алексей посмотрел на яблоко. Покрутив его в ладони, он заметил темное пятнышко.

«Им же угостил меня Павел, – припомнил он. – Тогда… в самолете. Перед роковым прыжком…»

* * *

Сквозь единственное окно палаты травматологического отделения была видна верхушка дерева, покачивающаяся от слабого ветра на фоне синего неба. Врачи навещали Беляева три-четыре раза в день. Столько же раз медсестра приносила поднос с разнообразным питанием. А остальное время он либо читал книжки, либо подолгу глядел в небо.

Сейчас его бездонную голубизну расчерчивал инверсионным следом маленький истребитель, летевший куда-то на юго-восток. «Тренировочный полет, – догадался Павел. – Эх, когда теперь доведется полетать?..»

Истребитель поравнялся с краем оконного проема и скрылся из вида. Постепенно стих доносящийся из-за приоткрытой рамы далекий гул. В палате снова стало тихо.

Беляев вздохнул, перебирая возможные варианты развлечений. До обеда еще было далеко и следовало чем-то себя занять. В окно таращиться надоело. Спать не хотелось. Последнюю книгу он вчера дочитал, а парочку свежих ребята из отряда обещали принести только вечером после ужина.

Внезапно за окном появилась тень. Павел вновь повернул голову вправо и увидел довольное лицо Леонова.

– Здорово, – тихо сказал тот, толкнув раму.

Рама со крипом отворилась внутрь палаты; Алексей нагнулся, подцепил что-то тяжелое и с усилием приподнял. Через секунду он поставил на подоконник тяжелую гирю. Затем рядом, странно звякнув, опустился набитый каким-то железом рюкзак.

Беляев смотрел на все это спокойно и без эмоций.

– Правильно – лучше молчи. Говорить буду я, – прокомментировал Леонов холодную встречу и залез в палату. – Так, ну что? Начинаем программу по восстановлению физической формы. Ты согласен?..

На самом деле вопрос прозвучал так… из вежливости и согласия не требовал. Все товарищи по отряду космонавтов знали: если Алексей чего-то удумал – остановить его могло только чудо.

Он проворно извлек из рюкзака составные части странного механизма и принялся собирать их, прилаживая к кареткам кровати. Судя по виду конструкции, это был противовес для травмированной ноги товарища.

– Жизнь у меня одна. И напарник тоже один – с другим я не полечу, – деловито рассуждал Леонов, закручивая на винтах гайки. – Сейчас, конечно, приходится тренироваться с Хруновым, чтобы не терять форму и не прерывать учебный цикл.