Я устало ответил:

— Туда… к ним. Он ведь один из них, понимаешь. Как бы он ни сопротивлялся…

— Что же теперь делать, Олаф? — недоуменно спросил Карс.

— А что мы можем сделать? Его уже не вернешь. Ты вроде хотел куда-то лететь…

Мы вышли во двор и побрели к посадочной площадке, расположенной за наружной оградой. Пустынные помещения базы заливал серый утренний свет, вертолеты застыли, точно огромные черные насекомые, а на горизонте в тумане чернела стена леса.

Потом раздался отдаленный звук, такой странный в этом молчаливом мире. Небольшой юркий транспортник кадаров вынырнул из низких облаков и завис над площадкой, выбросив хрупкую конструкцию трапа.

— Пошли, Олаф, — сказал Карс.

Я все еще медлил.

Он подтолкнул меня к трапу, и я покорно полез вверх по перекладинам. Молчаливый пилот-кадар кивнул нам в знак приветствия и, обращаясь к Карсу, что-то сказал на чужом языке.

— Что он говорит? — спросил я.

— Он говорит, что объявлена всеобщая эвакуация, Олаф. Сегодня вечером из нью-йоркского космопорта отходит последний челнок. Мы улетаем. К завтрашнему утру на Земле больше не останется ни одного кадара.

— Все-таки Хенрик добился своего, — заметил я, — хотя ему, наверное, теперь все равно…

— Мы снимаемся с орбиты, Олаф, — сказал Карс, — и сворачиваем базы на Луне и на Марсе. Мы уходим. Совсем уходим.

— И тебе не жалко? Все-таки ты тут так долго прожил… Опять странствовать по космосу…

— Жалко, Олаф. Но что поделаешь? Это уже решено.

Трап втянулся, и транспортник стал быстро набирать высоту. Под нами промелькнули знакомые очертания базы, потом ее заслонили серые облака.

Что-то сдавило мне горло, и я, отвернувшись, чтобы Карс не заметил, украдкой вытер слезу.

Транспортники кадаров летают быстро;— уже через два часа машина опустилась на посадочную площадку перед Манхэттенским торговым центром, где располагалась основная миссия кадаров.

Мы выбрались наружу.

— Ну что, Олаф, — обернулся ко мне Карс, — пойдем? Побудешь со мной там, внутри?

Я покачал головой.

Пилот, который отстегнул ремни и теперь, спрыгнув на землю, стоял рядом с Карсом, вновь произнес какую-то непонятную фразу.

— Он говорит, что последний челнок на базу уходит сегодня в восемь вечера по местному времени, — пояснил Карс. — Мне бы хотелось, чтобы ты проводил меня до самого корабля.

Я кивнул.

— Хорошо, дружище. Я буду ждать тебя тут. Вместе и двинемся. Провожу тебя до стартовой площадки.

Он нерешительно топтался, не отваживаясь оставить меня одного.

— Иди-иди, — сказал я, — я приду. Даю слово.

— Ты обещал, — угрожающе сказал он и вслед за пилотом направился к зданию.

Я огляделся.

Повсюду сновали кадары — высаживались из все прибывающих юрких машин, деловито топали в здание… я как-то раньше не осознавал, что их на Земле так много.

Ни единого человека поблизости не было.

Я повернулся и неторопливо побрел по 42-й авеню. Стоило лишь немного отойти от резиденции кадаров, как вся суета стихла и вокруг меня застыл пустынный, точно вымерший город. Окна небоскребов, в которых отсвечивало тусклое пасмурное небо, слепо глядели на меня; на перекрестке стояло несколько брошенных автомобилей. За квартал от того места, где я находился, к небу поднимался черный столб дыма — горело какое-то здание, и никому не было до этого дела.

Засунув руки в карманы плаща, я продолжал брести по улице, не слишком задумываясь, куда иду.