Чичеринская формула «независимого Тибета», таким образом, основывалась на двух фундаментальных принципах ленинской национальной политики – самоопределения наций и федерализма, что вело к созданию «тибетской автономии» в границах федеративной Китайской республики, по примеру советской федерации. Полная независимость Тибета, на которой настаивала Лхаса, не могла приветствоваться Москвой, полагавшей, что это служило бы интересам Англии. Референт НКИД Л. Е. Берлин писал в журнале «Новый Восток» в 1922 г., что требование «полной независимости Тибета от Китая», выдвинутое тибетским представителем на Симлской конференции, соответствовало английским желаниям: «Англичане были, без сомнения, заинтересованы в изоляции Тибета от Китая с тем, чтобы впоследствии прибрать его к своим рукам» .

Третий пункт тибетской программы Г. В. Чичерина весьма любопытен также и тем, что указывал на определенный сдвиг в подходе советской дипломатии к тибетскому вопросу, выражавшийся в ее готовности пойти на компромисс с англичанами, что весьма напоминало ситуацию, предшествовавшую подписанию англо русского соглашения 1907 г. Во второй половине 1923 г. общественное мнение в Великобритании все более склонялось в пользу восстановления нормальных отношений с Советской Россией. Эти новые веяния, чутко улавливаемые Москвой, очевидно, и побудили Г. В. Чичерина, в преддверии грядущего признания de jure Великобританией СССР, задуматься об устранении тибетского очага напряженности в Азии. Но каким представлял себе нарком возможное четырехстороннее англо русско китайско тибетское соглашение, трудно сказать. Однако после того, как лейбористское правительство Р. Макдональда официально признало СССР, в Лондоне в апреле 1924 г. состоялась англо советская конференция по урегулированию спорных вопросов, разделявших обе страны. На ней британская делегация, в частности, высказала пожелание обновить ряд утративших силу двухсторонних договоров, некогда заключенных Англией с царским правительством России, в том числе и конвенцию 1907 г. Договоренности в отношении Персии и Афганистана англичане, безусловно, считали утратившими силу и были согласны аннулировать. Что же касается Тибета, то здесь им представлялось желательным заключить новое соглашение с русскими.

В Москве советское руководство также склонялось к необходимости мирного соглашения с Англией относительно тех регионов, где соперничество СССР с главной империалистической державой приняло наиболее острые формы. Глава британской миссии в Москве Р. М. Ходжсон после встречи с Чичериным 24 февраля 1924 г. сообщил: – «Я заключил из одного или двух замечаний, сделанных г. Чичериным, что он собирается внести предложение с целью определения зон, в которых возможно столкновение русских и британских интересов… Он упомянул более конкретно в этой связи Китай, но несомненно имел в виду также Центральную Азию и Персию» . К таким конфликтным зонам глава НКИД, очевидно, причислял и Тибет, как об этом свидетельствуют инструкции, данные С. С. Борисову накануне его поездки в Лхасу.

Другие пункты тибетской программы Г. В. Чичерина касались, в основном, советской помощи Лхасе, и здесь обнаруживается поразительное сходство предложений наркома с английскими инициативами. Так, Г. В. Чичерин считал желательным, во первых, посылку в Тибет военных инструкторов – бурят и калмыков «при условии, что Тибетское правительство возьмет на себя расходы по их проезду и содержанию»; во вторых, продажу за наличные тибетскому правительству оружия и военного снаряжения (пулеметов, легких горных и зенитных орудий, взрывчатых веществ и т. д.). При этом он полагал, что Далай лама будет охотнее покупать оружие «у нас», чем у Англии.