По какому поводу была составлена справка, мы не знаем, но нельзя исключить того, что она имеет какое то отношение к аресту А. Доржиева в 1934 г. Год спустя власти обрушили репрессии уже на лиц из ближайшего окружения А. Доржиева: в мае 1935 г. в Ленинграде была арестована группа лам, проживавших при буддийском храме под защитой «Тибето монгольской миссии», как А. Доржиев с 1931 г. называл свое дипломатическое представительство.

В том же 1935 м при загадочных обстоятельствах погиб его заместитель, бурятский лама «перерожденец», Ганжирвагеген Данзан Норбоев.

Весной 1936 г. дипломатический агент НКИД в Ленинграде Г. И. Вайнштейн, сообщая в Москву о намерении А. Доржиева поехать в Крым на лечение и о его просьбе выдать ему новый мандат, писал: «Было бы также желательно получить ответ на неоднократно поднимавшийся мною перед НКИД вопрос о буддийском храме и о положении Доржиева с его окружающими, которые продолжают по сие время именовать себя „Тибето Монгольской миссией в СССР“» . Мы не знаем, какие инструкции получил Г. И. Вайнштейн из центра, но крайне беспокоивший его вопрос уже вскоре разрешился сам собой: 1 сентября А. Доржиев передал ему письмо завещание на имя внучатого племянника, сотрудника Института востоковедения АН СССР С. Д. Дылыкова. Этим шагом он добровольно слагал с себя полномочия «официального представителя» Тибета при Советском правительстве ввиду преклонного возраста .

В начале 1937 г., после того как НКВД окончательно ликвидировал Тибето монгольскую миссию в Ленинграде как «контрреволюционную организацию», А. Доржиев выехал на родину в Забайкалье, в село Ацагат, где рассчитывал провести остаток жизни в молитве и созерцании, как подобает благочестивому буддийскому монаху. Но уже 13 ноября его арестовали как «японского шпиона». А. Доржиев обвинялся по пяти статьям УК РСФСР (58 п. 1а, 2, 8, 9, 11) . На единственном допросе, состоявшемся 26 ноября, бывший тибетский представитель в СССР «признался» следователю, что являлся «одним из руководителей контрреволюционной, панмонгольской, террористической, повстанческо шпионской организации» . На другой день А. Доржиева перевели из камеры в тюремную больницу, где он и скончался от паралича сердца в возрасте 84 лет 29 января 1938 г.  Среди бурятских буддистов, впрочем, бытует мнение, что легендарный лама не умер, а «ушел в нирвану».

* * *

Подводя итоги недолгому советско тибетскому диалогу, следует признать, что он оказался бесплодным для обеих сторон. Большевики не смогли завоевать доверия Далай ламы и сделать его своим другом, с тем чтобы в дальнейшем использовать Тибет в качестве плацдарма для революционного проникновения в Британскую Индию. Но и тибетцы не сумели извлечь сколько нибудь ощутимой выгоды из своего неумышленного «флирта» с возрождавшимся колоссом новой России – Советской империи. Правда, Лхасе удалось с помощью А. Доржиева отправить на учебу в Ленинград и Москву около десятка тибетских юношей, но нам ничего не известно о том, нашли ли приобретенные ими в России знания какое то применение на их родине, как это имело место в случае с обучавшимися в Индии и Англии тибетцами. В целом создается впечатление, что Далай лама в действительности не стремился к сближению с Советской Россией и даже опасался такого сближения. Сделав ставку в начале 1920 х на англичан, обещавших ему помощь в модернизации страны, прежде всего в создании боеспособной и сильной армии, он, как кажется, не имел серьезных намерений в то же самое время завязывать тесные дружеские отношения с их антагонистами соперниками – «красными русскими». Поэтому его заявления, сделанные на этот счет В. А. Хомутникову, едва ли были искренними. И все же правитель Тибета не спешил отвергать «ухаживаний» эмиссаров Красной России, понимая, что в их лице он имеет дело с могучей и грозной державой, подчинившей своему влиянию Внешнюю Монголию и стоящую за спиной революционных сил в соседнем Китае.