– Мы с вами никогда не говорили об этом… но… меня ведь не было здесь. И кое-что осталось неясным…
– Твои родители – прекрасные люди, – заговорила она. Получилось почему-то нервно.
Что ее раздражало: мои вопросы, которые она считала бессмысленными, или необходимость говорить о том, что она хотела бы скрыть?
– Они любили друг друга. И исчезновение твоей мамы никак не связано с твоим отцом. С их отношением друг к другу, я имею в виду.
– Тогда почему бы нам не поговорить о том вечере? – пожала я плечами.
Она едва слышно вздохнула.
– Хорошо. Что тебя интересует?
– Они поссорились?
– Нет. Это был отличный вечер, ничем не омраченный. Мы… мы точно вернулись в свою молодость. Дядя Андрей свою гитару притащил, представляешь? Мы пели, танцевали… и даже играли в бутылочку. Безумствовали, одним словом. И были счастливы.
– И выпили лишнего? Я папу имею в виду.
– Папу? Ты что, не знаешь своего отца? У него редкая способность сохранять трезвую голову, независимо от количества выпитого. Когда разъезжались, он единственный твердо стоял на ногах.
– А мама?
– Что мама? – вновь нахмурилась Нина.
– Она на ногах твердо стояла?
– О господи… Не понимаю, зачем тебе все это…
– Я же сказала: мне просто хотелось бы знать.
– Что знать? Хорошо, хорошо. Твоя мать была пьяна. Если честно, за все время нашей дружбы я никогда ее такой не видела. Но это ничего не значит.
– Что «не значит»? – теперь уже я переспросила.
Нина досадливо покачала головой.
– Она не ссорилась с твоим отцом. Они были счастливой парой.
– Вы это повторяете, как мантру.
– Я говорю правду. Кто бы там чего тебе ни наболтал.
– Значит, наболтать все же могли?
Нина с минуту меня разглядывала с явным раздражением. Невероятно, но так и есть, и это при том, что человек Нина очень сдержанный, если не сказать равнодушный. Не припомню, чтобы она когда-нибудь реагировала столь эмоционально. Само собой, у меня тут же возникли самые черные мысли. А как иначе?
– Нюся, – довольно быстро справившись с собой, заговорила она ровным голосом. Впрочем, он и до этого на крик не срывался, а вот взгляд остался прежним. На сей раз «Нюся» вызывало у меня легкий приступ изжоги, я уже собралась сказать «не зовите меня так», но тут стало интересно, потому что Нина произнесла:
– Когда подобное происходит, слухи неизбежны. Люди любят трясти чужое грязное белье.
– Оно меня, кстати, тоже очень занимает.
– Почему, скажи на милость?
– Ну это просто… Моя мать исчезла, и я хочу знать, не было ли для этого причин.
– Ее нет уже четыре года. Этим делом занимается полиция. А еще твой отец с целой толпой частных сыщиков. Хотя дядя Андрей предупреждал: это пустая трата денег.
– Почему?
– Потому что полиция ничего сделать не смогла, вот почему, – зашипела она, должно быть, опасаясь, что нас кто-то услышит. – Уж можешь мне поверить, они старались. У твоего отца есть друзья, которые очень хотели помочь. Мой муж, к примеру. Да он трижды в день звонил полицейскому начальству. Отец обещал крупную сумму за любые сведения о Татьяне. Никаких следов.
– Вы тоже считаете, что ее убили? – вздохнула я.
Нина вновь довольно долго рассматривала меня, но взгляд изменился: будто я больная, которой никто не может помочь.
– Бедная девочка, – наконец, сказала она, – ты ищешь причину, по которой Таня… просто уехала? Бросив тебя и мужа?
Я мысленно усмехнулась – одна причина у меня, безусловно, есть: возле дома болтается тетка, подозрительно похожая на мою мать, а на день рождения я получаю поздравление, подписанное «мамочка». |