Через примерно полтора часа езды по плохо асфальтированной лесной дороге, от чего машину постоянно трясло и покачивало на ухабах, микроавтобус остановился у пятиэтажного серого здания, окруженного высоким бетонным забором. Пока «хмурые», не особенно церемонясь, вытолкали Шелихова и бритого паренька из машины и закрывали ворота, Семен осмотрелся. Здание было еще явно советской постройки и напоминало то ли заводской цех, то ли какой-нибудь закрытый НИИ. Лес подступал к самому забору и скорее всего окружал строение со всех сторон. Не без удивления Шелихов заметил, что НИИ охраняется бойцами в настоящих армейских комбинезонах повышенной защиты. Неплохих, кстати, комбинезонах — сталкеры поговаривали, что даже научные скафандры послабее будут, хотя рядового искателя в таком комбезе еще ни разу не видели. Некоторые бродяги, конечно, получали армейскую «защиту» за разнообразные заслуги, но, как правило, или продавали, или прятали в тайнике. Слишком уж дорогая это одежка, чтобы вот так запросто в ней по Зоне разгуливать. Вооружение у бойцов тоже было более чем серьезным — не куцые АКСУ, а «заточенные» под калибр 7.62 «калаши-сотки», «Абаканы» и совсем уж непонятные стволы в сплошных пластиковых кожухах с плавными обводами. У самих ворот крепко сидели в земле бетонные пни дотов, вкопанные, похоже, совсем недавно.

— Руки за спину, смотреть под ноги, пошел вперед, — флегматично пробубнил Семену один из хмурых и слегка подтолкнул его в спину. — Давай топай.

Когда слышишь вот такой спокойный, равнодушный голос с какой-то особенной прохладной интонацией, то — и Семен это в свое время очень хорошо усвоил — лучше слушаться сразу. Иначе дядя, обладающий этой самой прохладной интонацией, ни на секунду не задумается перед сокрушительным ударом в почку или хрустким выворачиванием руки под углом, непредусмотренным человеческой анатомией. Шелихов хорошо знал тот сорт людей: спокойные, уверенные в своей силе профессионалы, для которых человек — всего лишь материал для работы. Хорошо знал и потому тихо ненавидел, как и любой сталкер, пусть и бывший. Впрочем, на рожон Серый никогда не лез, а сейчас этого делать тем более не следовало — дураку было понятно, что это серое здание вряд ли имеет отношение к следователям и прокурорам, а уж тем более адвокатам или каким-нибудь правозащитникам. Каким-то шестым чувством бывший сталкер осознал — в этой «конторе» церемониться ни разу не будут, и потому послушно потопал к входу, направляемый легкими тычками в спину. Скрипнула массивная входная дверь, ведущая в выложенный коричневой плиткой гулкий коридор, в лицо пахнуло характерным, немного терпким «конторским» запахом, какой бывает обычно в старых институтах или школах, — смесь хлорки, мокрого кафеля и пожелтевших книг, а также почему-то легкой ноткой заброшенности, той особенной пустоты, какой обладали почти все здания Зоны. И было еще что-то определенно знакомое, хотя и неприятное ощущение присутствия той самой атмосферы, от которой Семен в свое время попытался сбежать. Шелихов даже остановился на несколько секунд, поежившись от неприятного зуда между лопаток, ледяного касания где-то внутри, за грудиной. Очередной тычок в спину вывел Семена из секундного замешательства, и Серый пошел дальше, однако ледяная иголка так и не вышла из груди, а знакомый и уже смертельно надоевший страх заставил сильнее биться сердце. Арест и камера почему-то не могли напугать бывшего сталкера так, как это сделал легкий привкус Зоны в воздухе сыроватого, прохладного коридора.

— Заходи. Сидеть тихо, не орать, чё надо если — стукни в дверь, услышат. Приборы, само собой, не трогать. — «Хмурый» по-прежнему не смотрел на Семена.

— А… это… — Шелихов попытался сформулировать вопрос, но все было пока слишком непонятно.