— Что ты, обожаемая матушка, — ответил Аллиарий. — Ему около полусотни лет.

— Он юн? — оживилась Лисиэль.

— О нет, — сказал Призывающий Серебряных Волков, — гилуглы редко доживают до ста лет. Матушка, как мало ты знаешь о них!

Эльфийка фыркнула.

— Тем не менее, — продолжал Аллиарий, — ты можешь рассчитывать на то, что он останется с тобой еще лет триста или четыреста… Хотя со своим темпераментом, я думаю, ты загонишь его в могилу гораздо раньше.

— Он получит то, чего желал, — резонно возразила на это Лисиэль. — Среди себе подобных разве он мог рассчитывать на это?

— Конечно нет, — сказал Аллиарий и снова рассмеялся, глядя, как человеческая голова то появляется, то исчезает над волнующейся поверхностью разноцветной травы.

Часть первая

ПУТИ ДОЛГА

ГЛАВА 1

У каждого человека есть талант. Просто большинство не открыли его в себе и вынуждены всю жизнь заниматься делом, к которому не имеют ни дарований, ни желания, — тратя на это дело несоизмеримо больше сил, чем потратил бы кто-то другой, более в этом способный, а отдачи получая несоизмеримо меньше. Такой человек от рождения до смерти будет страдать, подспудно осознавая свою никчемность: безразлично, на какую ступень пирамиды человеческого тщеславия поставила его судьба — вельможи или сапожника. Такой человек в худшие минуты будет клясть свою жизнь, надоедая жалобами родным, друзьям и богам, — и уж точно никогда не будет счастлив.

Иат эту истину усвоил давным-давно, поэтому в свое время вполне мог считать себя счастливым человеком… наверное, самым счастливым в Дарбионском королевском дворце, где служил с юных лет; да что там — самым счастливым во всех Шести Королевствах: великом Гаэлоне, Марборне, Орабии, Кастарии, Крафии и княжестве Линдерштерн. Кто-то родился с талантом воина, кто-то — с талантом дровосека, кто-то — с талантом мага. А Иату боги даровали редкий, особый талант.

Иат родился при дворе одного из гаэлонских баронов, в семье кухарки и постельничего, и начал прислуживать на кухне уже с шести лет. Нравится ему эта работа или не нравится — он не задумывался. Когда ему исполнилось восемь, его перевели в господские покои — мальчиком на побегушках. Непонятно, чем руководствовался старый ключник Арам, заведовавший в баронском замке назначением слуг.

Восьмилетний Иат красотой не отличался: был не по годам долговяз, имел бледную вытянутую физиономию и на мир смотрел по-птичьи круглыми, словно навсегда испуганными глазами. И вообще, он производил впечатление дурковатого малого — следовательно, радовать взгляд барона и его семьи никак не мог. К тому же говорил Иат так, будто рот у него был вечно набит горячей кашей, и когда ходил, постоянно натыкался на мебель и двери своими острыми коленками. Но тем не менее в господских покоях Иат задержался надолго, а к своему десятилетию даже поднялся до личного слуги юной дочки его сиятельства господина барона. Целых три года Иат добросовестно исполнял поручения шестнадцатилетней баронессы, попутно прислуживая и другим членам господской семьи. А потом грянул скандал: юная красавица, наследница немалого состояния, сбежала из отчего дома с сыном ближайшего соседа барона — обнищавшего старика-графа, владевшего только деревенькой из пятью хижин, кукурузным полем, на котором кукуруза не родилась уже много-много лет, и полуразвалившимся замком. Сам барон никогда не снисходил до общения с этим соседом, уж конечно не делал ему визитов и у себя не принимал. Вряд ли он даже вспоминал о существовании бедняка, беспечно травя зайцев на запущенном, заросшем бурьяном графском поле. И как могла его юная красавица-дочь, без отцовского разрешения не имевшая права покидать замок, сойтись с отпрыском этого горе-феодала, он не понимал.