* * *

Татьяна открыла глаза, вспомнила о вчерашнем вечере и улыбнулась.

Добравшись до дома уже заполночь, она, зевая так, что боялась вывихнуть челюсть, поставила машину в гараж, с трудом переставляя ноги, поднялась на второй этаж, и, открыв дверь, пробормотала:

– Мурч, завтра, все завтра.

Ужасно хотелось сразу же завалиться спать, но она заставила себя аккуратно сложить одежду и забраться под душ.

Наутро, налив традиционную чашку кофе, первым делом позвонила Олегу – редактору, отправившему ее к Вяземскому.

– А вот скажи мне, друг дорогой, сколько полос ты мне отдашь под интервью с господином Яном Александровичем Вяземским?

– Хани! Ты это сделала! Ты это правда сделала!

Улыбаясь, Таня отодвинула трубку от уха, и продолжила слушать восторженные вопли.

Выговорившись, Олег сообщил:

– Шесть полос. Минимум. Будет больше – говори, отдам еще. Фотографии?

– Вполне достаточно, – успокоила Таня. – Но только самого Вяземского, фасада дома и окрестностей. Внутри особняка снимать не разрешил.

– Танечка, свет очей моих! Алмаз сердца моего! Когда пришлешь материал?

– А какой гонорар? – мурлыкнула Татьяна. Разговаривая с Олегом, она включила ноутбук, достала из фотоаппарата флешку, и сейчас копировала снимки на жесткий диск.

– Обижаешь. По верхней планке.

– За фото – отдельно.

– А когда было иначе? – возмутился Олег.

– Ладно ладно, не изображай оскорбленную невинность. Постараюсь прислать согласованный текст до конца недели.

– Танюша, жду. Жду и верю в тебя.

– Все. Отбой. Жди и верь.

Закончив разговор, Таня глянула на экран мобильника – в почте и мессенджерах ничего, и поставила его на беззвучный режим. Для верности положила экраном вниз.

Расшифровывать интервью было одно удовольствие: у Вяземского был ясный хорошо поставленный голос и прекрасная, чуть старомодная, дикция. Таня даже пожалела, что в тексте не удастся полностью передать его правильную русскую речь, без ненужного мусора, характерного для жителей современных российских мегаполисов.

В какой то момент поняла, что не записывает расшифровку, а сидит и слушает, вспоминает вчерашний день. Она даже головой потрясла – вчерашний день казался странно чужим. Не могло быть такого в ее суматошной, но, по сути размеренной замкнутой жизни.

Свежий порывистый ветер, запах мокрой березовой коры, холодный старый мрамор беседки под рукой…

И спокойный, уверенный в себе, мужчина, с легкой улыбкой смотрит на собеседницу.

Нажав на кнопку «Пауза», Татьяна встала, и потянулась. Сделала несколько наклонов в стороны, потом вперед, дотягиваясь кончиками пальцев до пола.

Вроде бы немного успокоилась, решила она, прислушавшись к внутренним ощущениям. Только романтических мечтаний сейчас не хватало, думала она, заваривая ройбуш в «френч прессе». Прихватив чайник и чашку, вернулась к компьютеру, и продолжила работу, уже не позволяя себе расслабляться.

К вечеру интервью приобрело более или менее законченный вид, Татьяна, распечатала текст, забралась с ногами на диван, и углубилась в чтение.

На секунду оторвавшись взгляд от листа, обвела комнату взглядом.

Полумрак, оранжевый теплый свет прикроватного бра, густые тени по углам – в детстве там прятались чудовища и сказочные звери. В колонках на столе негромко наигрывает что то медитативное Karunesh, темным холмиком лежит на пороге балкона Мурч, за окном деловито шелестит неожиданно сильный весенний дождь.

– А ведь хорошо. По настоящему, хорошо, – подумала она, и, сделав глоток отдающего нездешним жарким солнцем, напитка, вернулась к распечатке.

Следующее утро она начала с того, что проработала вводный текст интервью, добавила описания самой усадьбы и внутренних интерьеров, набросала портреты Вяземского и колоритных обитателей усадьбы, после чего, с чувством выполненного долга отправилась сооружать себе и Мурчателю обед.