Илларион двинулся к ребенку. Его даже не успел остановить никто из оцепления, ведь все следили за воротами. Илларион подошел к мальчику, наклонился, поднял ранец и, даже не глядя на гараж, повел его, спрятал за машину.

– Забродов! Капитан Забродов! – послышался крик из гаража. – Вы-то нас знаете, мы шутить не будем.

– Знаю, – крикнул Илларион, – я еще с вами поговорю.

– Не хрен с нами говорить, пусть самолет готовят.

А если самолета не будет, или вы что-нибудь надумаете, мы себя не пожалеем, рванем гараж!

Забродов не отвечал. Дверь гаража закрылась. Понемногу парнишка пришел в себя.

Илларион присел на корточки:

– Тебя как зовут?

– Шура, – ответил мальчик.

Он был хорошо одет, у него были длинные светлые волосы.

– Слушай, Шура, что там в гараже?

Мальчик передернул худыми плечами:

– Все сидят в автобусе, выходить никому не разрешают, только пописать дали, водили в угол по одному.

Гараж они заминировали, – голосом знатока сказал одиннадцатилетний школьник.

– Чем заминировали?

– У них там гранаты и, как говорили, мины.

– Большие круглые?

– Да-да, как торт.

– Противотанковые, – сказал Забродов.

– По моему, противопехотные.

– Может быть, молодец. Какое у них оружие, Шура?

– Два автомата, рожки связанные.

– – А во что они одеты?

– В бронежилеты. Гранаты, патроны я сам видел.

– Бронежилеты, говоришь?

– Да, и целый ящик патронов, ящик такой зеленый…

– Молодец.

– А еще у одного рука завязана белой тряпкой, ранен он.

– У кого? Как зовут, не запомнил?

– Почему не запомнил, Андреем зовут. Он вроде как добрый, а второй – злющий, сумасшедший, крыша точно поехала. Меня от запаха бензина тошнит.

Там бензина две бочки, а они курят – одну за другой.

– Сигарет у них много?

– Не знаю, – сказал ребенок, задумался, – из одной пачки оба курят.

– Значит, до конца ультиматума, точно, пачку докурят, а потом еще больше обозлятся.

– Ваш шофер курил?

– Да. Они и забрали его сигареты.

– Они пьяные? – спросил Илларион, заглядывая в глаза мальчику.

– Немного, но по-моему, больше травой обкуренные.

– Ишь ты, разбираешься!

– Кино смотрю, в Москве живу все-таки, а не где-нибудь.

– А твой отец кто?

– В таможне работает, в аэропорту.

– Понятно. Серьезный, должно быть, мужчина.

– Серьезный, – сказал Шура. – Волнуется.

– Думаю, Шура, твой отец там, за оцеплением. – Забродов вышел из-за машины и стал метрах в двадцати напротив гаражных дверей. – Эй, Андрей, ты меня слышишь?

В гараже царила тишина. Затем скрежетнула дверь, приоткрывшись совсем на немного.

– Слышу, капитан.

– Тебя серьезно ранило?

– Автомат держать могу.

– Это хорошо. А крепко его держишь?

– Крепко, капитан.

– Руки не дрожат?

– Нет, не дрожат. Вы же сами учили, рука бойца не должна дрожать.