Ночью он тихо поднялся с кровати и на цыпочках тихо покинул спальню. Художник спустился в мастерскую. По привычке достал мольберт, чистый холст и начал писать. В голове было много идей, он хотел все их изобразить на картине, наносил мазки. Утром его застали за работой.

– Дон Дали, почему Вы не в кровати? – сердито буркнула сиделка.

Старик посмотрел на женщину в белом халате.

– Хорошо, я иду!

Он лег в кровать, ему принесли кашу, руки тряслись, и он не мог ее есть. Сиделка стала кормить с ложки. Ночью Дали опять спустился в мастерскую и продолжил писать картину. Рука еще удерживала кисть, он пытался передать свои мысли, но болезнь тормозила мышление. Тонкие линии передавали что-то очень глубокое и очень личное. Эти линии перекрещивались, создавая некое подобие хвоста, вверху сквозь белое полотно еле заметно проявлялся чей-то непонятный образ, и лишь усы указывали на то, что это портрет самого Дали. В левой стороне картины художник писал виолончель. Уставшее сознание Дали переносило всю его боль на холст. Эта боль шла откуда-то из глубины, где не было Галы. Художник посмотрел на белый холст, на котором были изображены помятый лист и несколько линий. Рука еще пыталась писать, но из глубины подсознания раздался монотонный голос: «Все, мой друг, прощайся с живописью». Дали старался отогнать страшные мысли: «Нет, я не могу жить без Галы, хотя это очень трудно, мне не надо славы, денег, ничего не надо, даже свободы! Но не лишай меня живописи! Это единственное, что у меня осталось». Но тайный внутренний голос повторял: «Это твое последнее произведение». – «Нет, я буду писать! Я буду!» И тут Дали опять упал со стула, потеряв сознание. Раздался грохот, и наступила тишина. Последняя картина, как страшный крик души, обращалась ко всем: «Я могу! Я хочу жить! Не лишайте меня последней радости в жизни! Не лишайте меня возможности писать…»

Дали очнулся несколько часов спустя. Он лежал на кровати, рядом на металлической стойке висела бутыль с какой-то жидкостью, от которой к руке тянулась прозрачная трубка. Сальвадор спал под капельницей, с помощью которой врачи пытались продлить его жизнь. Дали осмотрелся.

– Что это такое?

– Дон Дали, приезжали врачи, Вам поставили капельницу, – объяснила сиделка.

Он в бешенстве схватил трубки и со всей силы швырнул их на пол. Бутыль упала и разбилась вдребезги. Сиделка подскочила к художнику:

– Дон Дали, успокойтесь, успокойтесь!

– Уходите прочь из моего дома! Каминада! – он истошно звал своего дворецкого. – Каминада! Выгони всех вон из моего дома!

На шум прибежал его старый слуга:

– Успокойтесь! Успокойтесь!

Но Дали орал во всю мощь:

– Все вон из моего дома! Вон!

Сзади подошла медицинская сестра, она быстро сделала Дали укол. Он еще пытался кричать: «Вон из моего дома!», но силы покидали его, вскоре старик обмяк, успокоился, голова медленно опустилась на грудь и веки закрылись, художник впал в сонное состояние.

Утром Дали уже ничего не помнил. Первым его желанием было встать и пойти в свою мастерскую, но ноги его не слушались.

– Что со мной? – прошептал Дали. Рядом посапывала сиделка. – Почему я не могу ходить?

Его голос был слабым. На столике стоял стакан с водой, старик схватил стакан и с силой бросил его на пол. Женщина подскочила.

– Что, что случилось?!

Дали опять начал кричать:

– Почему я не могу ходить? Что Вы сделали со мной?

На шум прибежал дворецкий:

– Дон Дали, все нормально! Просто Вам надо отдохнуть!

– Надоело мне лежать! Я что, больной! Или Вы хотите меня убить?

– Успокойтесь, дон Дали! Все нормально!

Но старик был непреклонен, он хватал все, что было под рукой, и швырял в бедную женщину, обзывая ее последними словами.