Однажды ночью он опять проснулся. Было темно. Дали было страшно, за окном выл ветер, тени от деревьев бегали по всей комнате. Он нажал на кнопку звонка, никакой реакции не последовало, нажал во второй раз. «Ах, они не хотят меня слушать! – старик нажимал и нажимал на кнопку, от злости он стал бить тощим кулаком по кнопке. – Где же Вы? За что я Вам деньги плачу?» Он изо всех сил дернул звонок и оторвал его от кровати, со злости стал рвать провода. Вдруг что-то заискрилось, провода накалились докрасна, загорелись простынь и одеяло. Дали закричал: «Помогите! Горю!», но его голос был слабым, да и выходки его всем уже надоели.

Вся кровать горела. Повалил дым. Дали кричал от страшной боли и задыхался от густого дыма. Загорелась вата в матрасе. Дали пытался выпрыгнуть из кровати, но ноги не слушались его. Он надышался дыма и стал задыхаться. Еще немного – и все бы кончилось дикой болью и страшной мучительной смертью. Тут за стеной послышались шаги. Дворецкий, почувствовав запах дыма, мчался на помощь хозяину, а в соседней комнате мирно дремала сиделка. Каминада подскочил к ней и велел срочно вызвать пожарников и врачей. Он ворвался в комнату, схватил полуобгоревшего Дали на руки и потащил его в другое помещение. Слуги, поднятые сиделкой, тушили пожар. Через пять минут пожарники справились с огнем. Обгорелый, без сознания Дали лежал на диване в соседней зале. «Дон Дали, не умирайте!» – рыдал дворецкий. Врачи осмотрели больного. Положение было очень тяжелым. Срочно требовалась госпитализация, и машина скорой помощи с диким ревом сирены неслась в Барселону.

Дали открыл глаза. Все вокруг было белым: потолок, стены, шторы, пол. Рядом сидел его старый слуга. Увидев, что хозяин открыл глаза, он обрадовался: «Дон Дали, Вы живы!» И на глазах дворецкого выступили слезы радости. Он служил великому художнику более тридцати лет. У него не было семьи, друзей, был только Дали, ради которого он и жил. Это была его миссия – служить гению, который своим искусством изменил мир. Верный Каминада понимал, что, жертвуя своей личной жизнью ради великого художника, он тоже вносит свою, хоть и очень маленькую, частицу в развитие мировой живописи.

Все тело горело, Дали не мог лежать, дикая боль пронзала ноги, живот, спину, руки тоже пострадали. Художник потрогал свои усы, они почти полностью сгорели. Дали застонал. Слуга срочно вызвал врача. Пришли три медика, они долго осматривали больного, через несколько минут в палату вошла медсестра. Дали сделали укол и начали перевязку. Ночью Дали просыпался со страшной болью, и опять дворецкий звал на помощь врачей. Так продолжалось почти месяц. Врачи сделали операцию по пересадке кожи. Боли постепенно утихли, и наступил момент, когда Дали почувствовал себя лучше.

– Отпустите меня в мой замок, – просил он врачей.

После долгих консультаций было решено отправить художника домой, но продолжить лечение под присмотром медперсонала.

Глава 56

Сальвадор опять оказался в замке Пуболь и первым делом навестил свою Галу. Дали сидел рядом с ее могилой, вспоминая те веселые дни, когда они были молоды. Вот и жизнь пролетела! Быстро, незаметно, как один миг. Казалось, жизнь будет долгой, засыпая каждый вечер, надеялся, что новый день будет более счастливым, чем этот. Но уходил день, а с ним и жизнь. День за днем, неделя за неделей, год за годом.

Художник разговаривал с Галой:

– Тебе, моя дорогая, там скучно без меня? Ну потерпи еще немного, я приду к тебе. Мы не будем больше ссориться и заживем душа в душу.

Он просидел рядом с могилой больше часа, потом позвал дворецкого:

– Каминада, отвези меня в Кадакес.