Сопровождаемый курганцами, Карл прошел под аркой для актеров и дальше — под зрительскими местами, по темному коридору с низким потолком, на залитую желтым светом арену.

Арена представляла собой круг утоптанной земли, окруженный дощатыми бортами. Такого скопления публики, как в этот вечер, городской зал зрелищ еще не видел.

Ускел подал круглый щит из толстого дерева, и Карл продел левую руку в петли. Щит был синий с эмблемой — глаз в окружении змей — по центру и украшен черным лошадиным хвостом. Карл повращал рукой и прикинул его вес. Потом зар Улдин рукоятью вперед подал ему свой палаш.

Снова затрубил рог. Улдин принял из рук Лира широкий меч и решительно шагнул на арену. Навстречу ему вышел зар Крейа — гигант в остроконечном шлеме из золота, и они обменялись ритуальными ударами.

Вожди разошлись, и Карла вытолкнули на арену.

Курганцы завыли и начали отбивать счет, стуча кулаками по перилам на трибунах.

С противоположной стороны арены появилась человеческая фигура. Мужчина в железных и кожаных доспехах был вооружен мечом и щитом. Его гибкое тело было выкрашено в зеленый цвет. Карл с вызовом поднял палаш.

И только когда они сблизились до нескольких шагов, Карл узнал своего оппонента.

Это был Йоханн Фридел.

Глазницы Фридела были обведены белой краской, белым были закрашены и ввалившиеся щеки. И еще вертикальные белые полоски были нанесены на верхнюю и нижнюю губу. Он был похож на мертвеца, голова — череп, тело зеленого трупного цвета. Волосы Йоханна были прилизаны к черепу при помощи какого-то клейкого белесого состава.

— Йоханн?

Воин зарычал.

— Йоханн? Это я, Карл.

Фридел замахнулся мечом с глубокими желобами. Карл поднял левую руку, меч с грохотом обрушился на щит, сила удара чувствовалась даже через толстое дерево.

— Йоханн!

Еще один удар по щиту. И еще. Синие щепы разлетались в стороны.

— Ради Сигмара! Йоханн! Я — Карл!

Следующий удар был таким мощным, что щит Карла отлетел в сторону, и Воллен едва успел отразить его мечом.

Тело воина принадлежало Фриделу, в этом можно было не сомневаться. Но самого Йоханна в нем не было. Его глаза, обведенные белой краской, были… пустыми. Когда Карл был еще мальчишкой, у него была собака, веселая, игривая гончая. Однажды ее укусила крыса, и гончая подхватила смертельную болезнь. Отец Карла, чтобы собака не мучилась, убил ее мотыгой.

Взгляд Фридела был таким же, как у гончей Карла перед самой смертью. Пустой, дикий, обезумевший от боли, страха и тоски.

Они ходили по кругу и обменивались ударами. Фридел кидался вперед, Карл, прикрыв плечо щитом, оттеснял его назад. Еще одно столкновение, на этот раз — щит на щит. В теле Фридела таилась животная сила, о которой Карл и не подозревал.

Он сомневался, что этот юноша был так же силен, когда они виделись в последний раз.

Тогда перед самым падением Ждевки Йоханн Фридел выкрикивал имя Карла и умолял его не уходить.

Карла поразило то, какой болью отозвалось в нем это мимолетное воспоминание. Поразило… и разозлило. С тех пор как он чуть не бежал из выгоревшего леса, Карл стал жестче и спокойнее. Он избавился от способности страдать из-за того, что случилось при Ждевке, или горевать по тем, кого он там потерял. Для того чтобы жить дальше, необходимо было крепко стиснуть зубы и забыть о чувствах. В душе он давно оплакал Йоханна Фридела, которого, как и всех других товарищей, считал погибшим.

Но Фридел не погиб. С ним случилось нечто пострашнее смерти. Он превратился в разложившуюся копию себя прежнего и явился из мрака, чтобы напомнить Карлу о безвозвратных потерях и разбередить его душу.