– Тоби, – промолвила я, – я не та, о ком ты думаешь.

Она хмыкнула.

– Я точно знаю, кто ты. Думаешь, не видели других таких эгоистичных и тщеславных, которым наплевать на всех?

– Но…

Бо положил свою руку на мою. Я взглянула на него и поняла, что он просит меня замолчать. Я проглотила свои слова и закрыла глаза. Тоби повернулась и оставила нас.

– Она поймет потом, – тихо сказал Бо.

Только через десять минут мы услышали стук каблуков Глэдис Тейт по лестнице, каждый звук был как оружейный выстрел, нацеленный мне в сердце. В ожидании мы не сводили глаз с двери, пока она не появилась. Возвышаясь над нами, она казалась еще выше ростом и мрачнее в своем черном траурном платье со строго собранными наверх волосами, как у Тоби. У нее были бледные губы, щеки ввалились, но глаза лихорадочно горели.

– Что вам надо? – процедила она сквозь зубы, бросив на меня уничтожающий взгляд.

Бо встал.

– Мадам Тейт, мы приехали, чтобы попытаться договориться с вами, заставить вас понять, почему мы сделали то, что сделали, – сказал он.

– Хм, – вспыхнула она. – Понять? – Она улыбнулась холодно и насмешливо. – Понять просто. Вы из тех, кто печется только о себе, и, если в погоне за своим счастьем вы причиняете кому-то боль и страдание, что из того? – Она хлестнула меня полным ненависти взглядом и уселась, как королева, в свое кресло с высокой спинкой, сложив руки на коленях, с застывшей шеей и плечами.

– Здесь большая часть моей вины, а не Руби, – продолжал Бо. – Видите ли, – сказал он, поворачиваясь ко мне, – несколько лет назад мы… Руби забеременела от меня, но я струсил и позволил своим родителям отправить меня в Европу. Мачеха Руби пыталась устроить аборт в какой-то подпольной клинике, чтобы сохранить все в тайне, но Руби сбежала и вернулась в бухту.

– Как жаль, что она это сделала, – прошипела Глэдис Тейт, испепеляя меня ненавидящим взглядом.

– Да, но тем не менее она это сделала, – продолжал Бо, не обращая внимания на ее ядовитую злобу. – К счастью или к несчастью, ваш сын построил убежище для Руби и Перл.

– К несчастью. Где он теперь? – вопросила она. По спине у меня поползли мурашки.

– Как вам известно, – тихо, терпеливо говорил Бо, – их брак не был настоящим. Прошло время. Я повзрослел и осознал свои ошибки, но было слишком поздно. Между тем я возобновил свои отношения с сестрой Руби, которая, как мне показалось, тоже стала мудрее. Я ошибся, но это – другая история.

Глэдис ухмыльнулась.

– Ваш сын знал, что мы с Руби по-прежнему любим друг друга, он знал, что Перл была нашим ребенком, моим ребенком. Он был хорошим человеком и хотел, чтобы Руби была счастлива.

– И она воспользовалась этой добротой, – уничтожающим тоном заявила Глэдис, пронзая воздух между нами указательным пальцем.

– Нет, мама Тейт, я…

– Ты еще будешь здесь сидеть и отрицать, что погубила моего сына! – Губы у нее задрожали. – Мой сын, – простонала она. – Когда-то он души во мне не чаял. Это мое солнце закатилось, а не твое. Даже когда ты околдовывала его здесь, в бухте, он, бывало, сидел и беседовал со мной, любил быть около меня. У нас были замечательные отношения, нас связывала чудесная любовь, – говорила она.