Он, разумеется, предъявил на нее права, и сквозь дымку страха и безнадежности Анжи подумала, что обречена на самое худшее в руках этого грязного дикаря, который сражался и убил своего собрата за ценный приз — возможность взять пленницу первым.

И хотя разум твердил о необходимости подчиниться, потому что повиновением часто добьешься большего, чем сопротивлением, она принялась инстинктивно вырываться, когда индеец потащил ее к зарослям полыни на краю лагеря, где было не так светло.

Она все-таки попыталась отстранить его руку, обвившую талию, но его мышцы напряглись, и он, прижав ее к себе и приподняв, поволок за собой.

Добравшись до пыльных кустов, он свободной рукой швырнул на камни одеяло, подтолкнул туда Анжи и прижал ее к земле своим телом. Она порывисто вскинула колено, пытаясь ударить его в пах, и, кажется, это ей удалось, потому что индеец негромко охнул.

— Прекрати! — рявкнул он по-французски, и Анжи от неожиданности застыла. Какой знакомый голос! — Делай вид, что сопротивляешься, — продолжал он на том же языке, — иначе они заподозрят недоброе.

Нет, этого быть не может! Или все-таки может?

Откинув голову, она вгляделась в его глаза. Не черные, даже не карие… желтые, как заморский янтарь! Тигриные. Джейк? Это лицо Джейка, покрытое толстым слоем краски? О Иисусе… если так, почему он это делает?

— Это ты? — прошептала она.

Вместо ответа он погладил ее по животу и нетерпеливо дернул свою набедренную повязку. Ледяной взгляд пригвоздил ее к месту. Ни искорки милосердия, ни унции жалости!

— Кричи, — процедил он. — Погромче. Спектакль должен быть достаточно убедительным.

— Но что… нет!

Он грубо раздвинул бедра Анжи и одним толчком вонзился в лоно, так неожиданно и больно, что она не смогла сдержать крика, которого требовал Джейк. Тот, согнув руку, придавил ее грудь и взял девушку быстро и грубо. Анжи наконец дала волю эмоциям и страху, изводившему ее все это время, и зашлась в истерическом вопле, пока не надорвала горло. Пробормотав ругательство, Джейк наконец ослабил хватку, приподнялся и с кривой усмешкой заключил-:

— Думаю, ты неплохо сыграла.

Он присел на корточки, одернул кожаную безрукавку, прикрыл Анжи краем одеяла и обернулся к собравшимся у костра мужчинам. Те остались безразличными. Тогда Джейк громко бросил фразу на наречии апачей, поднялся, оставив девушку лежать в полыни, направился к огню и пригвоздил одного из сидевших презрительным взглядом:

— Hakani unu nahanu? — перешел он на наречие команчей.

Команчи отвел глаза, очевидно удивленный тем, что к нему обращаются на родном языке, и пожал плечами.

— Ничего со мной не случилось, — угрюмо выдавил он.

— Почему же в таком случае ты стакнулся с людьми, не уважающими обычаи команчей? — допытывался Джейк, пренебрежительно ткнув пальцем в остальных. — Вижу, тебе не слишком по душе то, что они вытворяют.

— Мне не по душе то, что вытворяют белые люди. Нужно бороться не между собой, а с ними, иначе нас уничтожат поодиночке.

Джейк, немного помолчав, кивнул:

— Это правда. Но такой способ не годится.

— А ты знаешь другой, получше?

— Знаю только, что белых слишком много» и если станешь сражаться с ними пулями и стрелами, никогда не победишь.