Игриво проворчав что-то, Саут заставил Индию улечься навзничь, прижав ее к матрасу. Она и не пыталась сопротивляться. Желание сопротивляться у нее давно прошло. Она примирилась с тем, что Саут видит ее татуировку и находит ее привлекательной и экзотичной. И больше не делала попыток скрыть ее от него. С этим было покончено в их свадебную ночь, когда они любили друг друга перед зеркалом-псише. Воспоминание о той ночи вызвало сладкую дрожь во всем ее теле. Похоже было, что тогда она обрела второе зрение, смогла увидеть себя его глазами, увидеть себя такой, какой была. Когда он шептал ей, что она прекрасна, она больше не смущалась, и ее радость от его признания нисколько не меркла, не становилась привычной.

Когда он выпустил ее запястья, Индия сбросила ночную рубашку. Рубашка скользнула на пол. Потом Индия помогла и ему избавиться от его ночного одеяния. Пик наслаждения настиг их одновременно и быстро, и все же его острота оставалась для нее чудом. Их жажда друг друга была взаимной и одинаково сильной.

Она смотрела на их сплетенные изнемогшие тела. Он научил ее этому. Ее бедра поднимались навстречу ему. Индия закрыла глаза. Она чувствовала его так глубоко в своем теле, что ей трудно было представить, что он вот-вот покинет ее. А когда это случилось - чудо продолжалось. Его бедра скользнули по ее бедрам. Она ощутила жар его кожи, тепло его ладони у себя на груди. Все было счастьем.

Сауту всегда хотелось, чтобы ока была как можно ближе к нему - ближе, еще ближе. Он тоже страдал от ночных кошмаров. Иногда ему чудилось, что он потерял ее в лабиринте комнат Марлхейвена. Открывались двери в полу, в потолке, и он всегда беспомощно смотрел, как Индия проваливается куда-то. В таких случаях Индия успокаивала его, прижимая к груди и стараясь изгнать кошмары силой своей нежности.

Обессиленные, они лежали, не разжимая объятий на скомканных простынях, и сердца их бились рядом, а дыхание становилось ровнее.

Протянув руку через тело Индии, Саут прикрутил фитиль лампы так, что остался только слабый огонек. Он думал, что жена уснет тотчас же, но она только закрыла глаза.

– Индия?

В коротеньком слове прозвучал вопрос, которого он не произнес вслух.

– Думаю, я все-таки поеду в Марлхейвен, - сказала она тихо.

– Ты уверена?

– Нет, пока не уверена.

Она взяла его руку в свои и провела по ней кончиками пальцев.

– Но я вижу, все случившееся, все, что я оставила поза ди, не покидает меня, следует за мной по пятам; у меня возникает ощущение, что прошлое стоит у меня на пути.

Мне надо силой отрубить его.

– То же и со мной.

– Да, - сказала она, - то же происходит и с тобой.

Саут отвел в сторону ее тяжелый локон и поцеловал шею.

– Я могу поехать с тобой.

– Если хочешь.

– Да, хочу.

Она улыбнулась и нежно сжала его руку. Потом ее веки затрепетали, а глаза наконец закрылись. Ресницы ее легли на щеки темными полукружиями. Ее рука, сжимавшая его руку, разжалась. Саут слушал, как изменился ритм ее дыхания, и чувствовал, как расслабилось тело. Для него было радостью смотреть, как она засыпает.

– Ты можешь больше не заставлять меня спасать тебя, Индия, - прошептал он в темноту. - Но ты не должна считать, что я способен тебя подвести.

Когда его ладонь легла на ее живот, он почувствовал, как под рукой что-то шевельнулось - их ребенок.