Изменить размер шрифта - +
Приятной полноте ее щек мог позавидовать любой хомяк, готовящийся к трудной и продолжительной зиме, а их розовый цвет взволновал бы любого, кто любит скушать на обед молочного поросенка. Под жесткими щеточками смоляных бровок задорно сверкали крохотные синие глазки. А за спиной трепетали прозрачные изящные, чуть примятые после сна крылышки, служившие наглядным доказательством давней теории, что феи летают исключительно силой воли, крылья же носят для блезиру, повинуясь не столько традициям, сколько моде. В противном случае авантажная Гризольда никогда бы не смогла оторваться от земли. А еще она говорила басом, носила черные усики и не выпускала изо рта трубки.

Несмотря на такую оригинальную внешность, у нее всегда хватало преданных поклонников и пылких воздыхателей, которые тяжко переживали каждый следующий день разлуки с любезной подружкой и с нетерпением ждали ее пробуждения. Об этом Гризольда и думала не без удовольствия, прихорашиваясь перед первым выходом в свет. План действий уже созрел в ее мудрой головке: сперва в «Расторопные телеги» — утолить двухлетнюю жажду, а также и любопытство; а затем — к Гописсе, в харчевню «На посошок», дабы там обстоятельно и подробно остановиться на каждом блюде обширного десертного меню, не обходя вниманием ни поджаристые булочки со сладкой начинкой, ни куркамисы в мармеладе, от которых Гризольда млела, ни блинчики, ни прочие блюда, ублажавшие и вкус, и душу.

Воистину счастлива женщина, пекущаяся не о фигуре, но о душе.

 

* * *

Замок мирно встретил роскошную лиловую летнюю ночь.

Посапывал в своей спальне владетельный герцог Зелг Галеас Окиралла да Кассар и Ренигар, великий князь Плактура, наследный принц Гахагун, о возвращении которого в отчий дом фея еще не знала. Молодой некромант заснул около часа тому, приказав слугам ни в коем случае не будить его раньше полудня. Перед сном он мечтал о том, как завтра проведет день в блаженном ничегонеделании, в компании драгоценного кузена и его царедворцев; как станет гулять, есть, пить и веселиться. И никаких деловых встреч, важных бумаг, срочных писем и хозяйственных хлопот. А если дедушка снова потащит его заниматься полевой некромантией и зубрить новые заклинания, то он восстанет. Возьмет и восстанет. В конце-то концов.

Хотя блестящая победа над Бэхитехвальдом и принесла Зелгу чуть ли не всениакрохскую славу, он отлично сознавал пределы своих возможностей. Пределы сии были невелики, а возможности — более чем скромные. Колдовская наука никак не давалась наследнику великих некромантов, и дедушка не на шутку беспокоился о будущем любимого внука и его подданных. «Случись что, — неустанно твердил он, — как ты станешь защищаться? Или ты думаешь, что тебе постоянно будет везти? Так вот об этом сразу забудь, чтобы не испытать горького разочарования».

Убитый в собственной библиотеке, он знал, о чем говорил.

Молодой герцог и сам частенько задумывался над этим вопросом, но бывают дни, когда человек, пусть он и не совсем человек, должен расслабиться, отдохнуть от проблем, не думать о неизбежном походе в царство Галеаса Генсена, развеяться. И выспаться!

Мне столько всего надо сделать, что лучше я пойду спать.

И еще Зелг в очередной раз дал себе твердый зарок поговорить с Думгаром по поводу смелых дизайнерских решений, которые чья-то добрая душа внедрила именно в его почивальных покоях. Так что этой ночью да Кассару снились хорошие сны.

Храпел во всю мощь богатырских легких генерал Такангор Топотан, плотно поужинавший и заснувший с приятной мечтою о плотном завтраке.

Сопел в подвесной кроватке Карлюза, которому снилась корона Сэнгерая, всемирная слава, прелестные троглодитские девы и кошмарный осел, на которого перестало действовать грозительное заклинание «брысль».

Дремал на башне седой грифон Крифиан, и там же страдал ночной бессонницей летучий мыш Птусик.

Быстрый переход