Подобное феерическое явление легендарного специалиста оставило до некоторой степени неприятный осадок у всех, наблюдавших эту сцену. Криминалист, пребывавший явно в недееспособном состоянии, был транспортирован в гостиницу, где благополучно проспался и приступил к своим обязанностям уже поздним вечером.

Никаких отпечатков пальцев и ладоней, пригодных для идентификации, МакКлохри в доме семьи Мур обнаружить не смог. Точнее говоря, отпечатки он обнаружил в огромном количестве, но только не такие, какие желал отыскать — следов окровавленных рук не было ни единого. Желая показать, что путь из Миссури он проделал всё же не зря, Уорден взялся за общий криминалистический анализ следов на месте преступления.

Надо сказать, что в те времена, когда научная криминалистика находилась в зачаточном состоянии, такая практика в Штатах являлась вполне обыденной — один и тот же полицейский (или даже отставной полицейский) мог давать в суде экспертное заключение по самым разным областям криминалистки. Такие специалисты с одинаковой самоуверенностью рассуждали о пожарах и специфике возгораний, использовании верёвок и способах связывания, объясняли особенности образования кровавых брызг, колото-резаных и огнестрельных ран и не страшились даже специфических вопросов баллистической экспертизы, что являлось совсем уж полным лукавством. Нередки были случаи, когда приглашённые противоборствующими сторонами «эксперты» на основании анализа одних и тех же следов давали суду диаметрально противоположные заключения.

В общем, МакКлогри решил выйти за поставленные ему узкие рамки дактилоскопического исследования следов на месте преступления и изучить дом семьи Мур вообще. Результаты этого исследования получились довольно неожиданными — если эксперт хотел произвести на окружающих впечатление, то ему это удалось сполна. Прежде всего, уважаемый специалист, тщательно изучив все следы крови на полу и мебели, заключил, что убийца действовал в одиночку. Просто потому, что группа, или, хотя бы, пара убийц, в ходе своих перемещений по дому «наследила» бы много больше.

Рассмотрев следы повреждений потолка в спальне второго этажа, МакКлохри заключил, что эти следы не имеют отношения к преступлению. До этого момента следствие считало, что потолок повреждён убийцей, когда тот заносил топор над головою. Самый кончик заточенной части топора имел скол, отчего режущая кромка приобрела закруглённый вид. Прокурор, коронер, шериф и городские обыватели, покрутив топор в руках, понятное дело, решили, что кончик топора откололся во время нападения, как раз тогда, когда убийца, размахивая смертоносным орудием, задевал им потолок. Криминалист же, встав на стул и вооружившись лупой, изучил потолок, точнее отметины, оставленные на нём топором убийцы, и пришёл к глубокомысленному выводу, что они — эти отметины — не имеют к нападению ни малейшего отношения. Если бы кончик топора действительно откололся в момент соударения с деревянной обивкой потолка, то непременно застрял бы там наподобие занозы. Однако, никаких кусочков железа МакКлогри в потолке не обнаружил и рассудил, что царапины на потолке вообще оставлены не топором. И не в момент нападения. Другими словами — непонятно кем, когда и чем.

Топор, однако имел длинную ручку, что хорошо видно на его фотографиях. А потому умозаключение МакКлохри рождало вполне уместный вопрос: как взрослый мужчина мог наносить сильные удары подобным топором, не задевая потолка?

Криминалист знал, как на него ответить — он посчитал, что убийца не наносил ударов из-за головы вообще, другими словами, он бил практически без замаха. Деревянное топорище злоумышленник сжимал одной рукой в средней части — такой способ удержания топора позволял ему бить с достаточной силой только за счёт приложения усилия плеча и массы топора. Удары при подобном способе их нанесения получались быстрые и короткие по амплитуде.