Обследовав кубрик, Джон вышел на палубу и нахмурился. Он обнаружил то, о чем в объявлении не упоминалось: в нескольких метрах от «Семи звезд» покачивались еще два судна. На бортах молодой человек разобрал названия: «Гордость Лондона» и «Бутон розы». Лицо Джона омрачилось — прощайте мечты о полном уединении! Всем известно, что даже один человек, но одержимый жаждой общения, может оказаться хуже целой шумной толпы. Остается надеяться, что соседи тоже обязаны соблюдать тишину, возможно, они, как и он сам, ценят покой превыше всего. Джон осмотрелся: кругом не было ни души. Что ж, может, все-таки повезет…

Он окинул взглядом берег и водную гладь, и сердце его запело от счастья: какая красота! Джон знал, что канал уже много лет не использовался для грузового судоходства. Вокруг не чувствовалось запустения, здесь царил дух умиротворения. По берегам стояли в цвету пышно разросшиеся изгороди из боярышника, кизильника и крушины, вдоль них тоненькой ниткой тянулись стежки. Легкий ветерок срывал с ветвей нежные душистые лепестки, и они трепетали на лету, как волшебное конфетти. В белой и розовой пене утопали кусты шиповника, каждый цветок был настоящим маленьким чудом. Несмотря на шипы, так и хотелось дать этому растению какое-нибудь более благозвучное название. Тут и там таволга раскрывала свои бело-кремовые зонтики, вербейник янтарно-золотистыми стрелами устремлялся к солнцу. Россыпи небесно-нежных незабудок обрамляли тропинки, спускавшиеся к самой воде, и множество синих звездочек уплывало вниз по течению.

Высоко-высоко в безоблачном небе, как гимн этой совершенной красоте, звучала песнь жаворонка…

Джон замер, всем своим существом впитывая запахи, звуки, краски, остро ощущая полноту бытия.

— Добрый день!

Вздрогнув от неожиданности, он так резко повернулся на звук, что чуть не упал.

На берегу стояла незнакомка. На первый взгляд ей могло быть за сорок. Плотная, крепкая, с резкими чертами лица, короткими прямыми черными волосами, она не отличалась миловидностью. Склонив голову набок, женщина с назойливым любопытством рассматривала Джона.

Бесцеремонное вторжение незнакомки возмутило молодого человека. Его благодушное умиление растаяло как дым, уступив место глухому раздражению.

— Что вам угодно? — резко спросил он.

— Лично мне — ничего, — холодно парировала женщина. — Но вы кое-что забыли у миссис Уочет в магазине, и она попросила меня передать вам это. А то будете думать, что потеряли. — Дама протянула писателю бумажник.

— О господи! — Джон суетливо похлопал себя по карманам — в них было пусто. — Да, это мой. — Он спустился по сходням и, вспомнив с опозданием о хороших манерах, недовольно буркнул: — Благодарю, надо же, какой я невнимательный. Спасибо вам и миссис Уочет за помощь.

— Не за что, — спокойно ответила она. — И пожалуйста, не считайте, что чем-то мне теперь обязаны. Мне все равно было по пути. Я ваша соседка. — Женщина махнула рукой в сторону «Гордости Лондона».

— Неужели? — Джон постарался вложить в одно слово максимум индифферентности и безразличия.

Он проклинал себя за то, что так неосмотрительно создал предпосылки для нежелательного знакомства.

— Да, — спокойно проговорила женщина, не сводя с Джона темных проницательных глаз. Казалось, сложившаяся ситуация ее просто забавляет. — Не волнуйтесь, мистер Линдсей! Возвратить вам бумажник — это с моей стороны ничего не значащая любезность.