— Кажется, начинаю понимать, — медленно проговорил Джон. — Даже не знаю, что я сейчас ощущаю, слушая тебя: безумный восторг или тихое смирение. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да, — ответила Розамунда и тихо засмеялась.

На лице Джона появилась растерянная улыбка.

— О, как ты чудесно смеешься, — заметил он. — Для меня твой смех — словно музыка, которую я так давно не слышал. Но что рассмешило тебя?

— Я вспомнила, мистер Разерфорд сказал еще кое-что, — объяснила Розамунда. — О, это был такой выстрел на прощание. Он спросил, представляю ли я, насколько невыносима жизнь с идеальным человеком. В таких условиях, сказал он, ваши собственные недостатки становятся вызывающе отвратительными. Вот я и подумала: поскольку я не умею быстро принимать решения, пожалуй, это хорошо, что у тебя такой же недостаток!

— Наш мистер Разерфорд был, очевидно, не сдержан на язык, — отметил Джон, усмехаясь. — Но в данных обстоятельствах, так и быть, я его прощаю!

— Какой же ты милый. — Она состроила озорную гримасу. — Лично мне Разерфорд безумно понравился!

— Тише, дорогая, не дразни меня! — предупредил Джон полушутя-полусерьезно. — Я не потерплю никаких соперников! Розамунда, ты моя! Моя! Понятно?

— Да, именно об этом я и мечтаю, — призналась Розамунда. — Быть твоей! Больше мне ничего не надо!

Позже, гораздо позже они сообразили, что необходимо оповестить доктора Роба и мисс Элис об изменении планов.

— Может, съездишь в деревню и позвонишь им? — предложила Розамунда. — А я приготовлю нам ужин.

— Так я и сделаю, — отозвался Джон без энтузиазма. — А ты будешь здесь, когда я вернусь? Никуда не денешься?

— Да. Я буду тебя ждать, — пообещала Розамунда серьезным тоном.

Через полчаса Джон вернулся. Две яхты покачивались в темноте, зато на «Семи звездах» ярко светилось незанавешенное окошко. Джон быстро взбежал по трапу. Он пришел домой, здесь его ждали.