«Это предзнаменование. Это дурное предзнаменование», — внушал ей ее страх. У нее задрожали руки и ноги. «Нет, — сказала она себе, — это мне просто померещилось от страха». Ведь шахматы — всего лишь игра, один из способов приятно провести время. А вот человек, стоящий сейчас рядом с ней, — он сущий дьявол, и ей потребуется вся ее сообразительность, чтобы не дать ему одержать верх.

— Сейчас мы посмотрим, Каллиопа, что ты здесь спрятала, — сказал Эурико, становясь перед сундуком на колени и пытаясь его открыть. — Я не могу переходить к дальнейшим действиям, пока не узнаю тайну этого сундука.

— К каким действиям, Эурико? — спросила Каллиопа, медленно подходя к окну.

Ей было достаточно выглянуть в окно, чтобы увидеть, как одинокий путник со своим навьюченным ослом беспрепятственно вышел из ворот. Матео. Солнце уже почти скрылось за холмами, и скоро все окрестности окутает ночная тьма — та долгожданная, спасительная тьма, под покровом которой Матео сможет уйти подальше от замка и таким образом ускользнуть от Эурико и его приспешников.

Ее кузен поднял голову и сказал:

— Дай мне ключ.

— Нет, — с улыбкой ответила Каллиопа. Ей нужно было любой ценой выиграть как можно больше времени для Матео.

Эурико в гневе закричал:

— Немедленно отдай мне ключ — или я сейчас же прикажу привести сюда твоего праведника и отправлю его в ад своими собственными руками!

Время. Ей необходимо выиграть время. Если Эурико пошлет за Матео и обнаружит, что тот ушел, он поймет, что она его обманула. Если он откроет сундук — при помощи ключа или без него — и обнаружит, что сокровищ там нет, он тоже это поймет. Поэтому она должна отвлечь его внимание как от Матео, так и от сундука.

Это можно было сделать только одним-единственным способом.

Да простит ее Господь за то, что она собиралась сделать. Впрочем, сейчас ее больше беспокоило, простит ли ее за это Альваро.

Каллиопа расправила плечи и выставила грудь вперед. Потом отбросила назад свои волосы, чтобы получше была видна ее шея.

Эурико уставился на нее немигающим взглядом. Грудь его судорожно вздымалась и опускалась, и казалось, что он от страсти не в силах собой владеть. Тогда она взялась за висевшую у нее на шее золотую цепочку и легонько потянула за нее — так, чтобы цепь чуточку приподнялась и снова опустилась меж ее грудей.

— Ключ от сундука, сеньор, висит на конце этой цепочки, и если вы достаточно мужественны, чтобы его оттуда достать, то утром он будет ваш!

Не успела она договорить эти отчаянные слова, как Эурико уже был рядом с ней. Он схватил ее, бросил на кровать и, не давая перевести дыхание, взгромоздился на нее.

И в этот миг Каллиопа поняла, что отдала свою душу дьяволу, а тело обрекла на вечные муки.

Когда наконец Каллиопа смогла подняться с постели, горизонт уже начинал окрашиваться первыми лучами солнца. К счастью, Эурико ушел около часа назад, и ей хотя бы в эти минуты не пришлось выслушивать его злорадные похвальбы. На шее у нее все еще висел ключ от сундука — Эурико о нем забыл.

Пока что.

Каллиопа была неглупа и не думала, что своим телом сможет вечно держать в узде его алчность. Конечно, он скоро вернется, чтобы заполучить сокровища, как он заполучил ее тело, — вернется как грабитель, чтобы украсть то, на что у него нет никакого права.

Она не смела на себя взглянуть — боялась, что расплачется при виде синяков и пятен на той белой, нежной коже, которая когда-то доставляла столько радости Альваро. А она ни за что не стала бы плакать перед Эурико. Накинув на себя легкую сорочку, Каллиопа подошла к шахматному столику и подняла с пола два осколка разбитой фигуры короля.