– Хорошо. Только это девчонка одна, она в поселке при железной дороге жила, и я на себя переводить не буду, в память ее, да и вы ж все равно знаете…

У него изменилось все – мимика, голос, поза. И я буду не я, если он не впал в какую-то разновидность транса.

– «В нашем бараке теперь немного людей живет – уехали. Нам с матерью некуда было, мы жили. Сверху в окне одно стекло выбито было наискосок, сколько я себя помню, и через него всегда дуло. Мать уйдет куда по делам, а мне накажет: сиди тихо, а то тебя ведьма заберет. И я думала: ведьма вот оттуда прилетит, через дыру. Забьюсь под тряпье всякое, чтоб не вымерзнуть вовсе, и смотрю туда, чтоб не пропустить. Они и вправду ко мне тогда прилетали, ведьмы-то, и играли со мной… Закружится, загудит… Не веришь? Вот и мать тоже не верила, а ведь от них по всей комнате звездный иней оставался, разноцветными огнями играл… А потом однажды мать вовсе не пришла. Я ее трое суток ждала…»

Я, конечно, не заплакала и угощать мальчика сигаретой не стала бы ни при каких обстоятельствах. Но в конце истории (она кончилась совсем плохо) от полстакана водки не отказалась бы…

И вот с такими сюжетами, таким опытом и такими снами он возвращался к одноклассникам, которые рыдали о двойках и менялись наклейками с покемонами…

– У меня есть к вам просьба. Если вдруг уже изобрели таблетку, которая может это вылечить, не говорите про нее моим родителям. Хорошо?

– У меня нет для тебя таблетки. Но мы с тобой одной крови, ты и я. Ведь, по сути, я тоже рассказчик историй.

* * *

– Что стало с пиратом? – спросила я женщину. – Ну, с тем, который ваш предок?

– Он вроде потом остепенился, завел семью, кабак открыл. Торговал краденым, говорили, сундук с золотыми монетами где-то зарыл, но, как умер, не нашли… А к чему вы это спрашиваете?

– А если бы все можно было изменить, кем бы вы его хотели видеть?

– Да нам не надо ничего особенного! – горячо воскликнул отец. – Что-нибудь обычное – инженер или строитель, а если у него плохо с математикой, так пусть стал бы менеджером каким-нибудь…

– Ваш Вадим – человек Дороги. Все ушкуйники, корсары, первопроходцы, варяги, Колобок и Максим Каммерер – его духовные родственники. Но он не просто странник. Он еще и странник-сказитель. В африканской традиции они называются гриотами. В южноамериканской – это женщины, кантадоры…

Вадим слушал жадно: он не сомневался в себе, но устал слышать о том, что он изгой среди нормальных людей. Он хотел быть частью древней традиции. И, несмотря на всё, он был еще так юн и неопытен. Я ничем не могла ему помочь. Но архетип Дороги – один из самых мощных, там много древней и вечной силы и надежды; не всем же сидеть, уткнувшись в зомбоящики замасленными от чипсов мордочками…

– Ему никогда не сидеть в офисе, – лицемерно вздохнула я. – Но офис-клерков и маркетинг-менеджеров в нашем мире явный избыток, а сказителей устной традиции осталось немного. Ваш сын силен и талантлив, и не теряйте надежды – судя по судьбе предка-пирата, он все-таки может когда-нибудь остепениться.