Ее руки все еще упирались ему в грудь. Франческа закинула их ему на плечи, сцепила на шее, притянула Джайлза к себе и запечатала его губы своими.

Ярость разожгла в ней чувственность, подогревала, сливалась с ней. Она намеренно дала себе волю. Пусть пламя вздымается к самому небу! Это единственное, чем можно справиться с ним, единственное, против чего у него нет оружия.

Сейчас не время подсчитывать обиды, разбираться в своих чувствах, рациональных, логических выкладках. Оставалось довериться инстинктам.

Он заплатит, притом той монетой, которая будет стоить ему всего дороже.

Он утонул… Она знала это… ощутила момент, когда водоворот утянул его в самую глубину. Момент, когда его сопротивление было снесено потребностью слишком сильной, чтобы устоять.

Она подливала масла в огонь, раздувала его… Их губы слились, языки вступили в сладостный поединок, сплетались и расплетались. Больше не было необходимости удерживать его. Высвободив руки, она мгновенно забыла, что делать дальше, потому что его ладони сжали ее груди, и она выгнулась, отдаваясь на волю невероятных ощущений.

Путаясь в складках, они расстегнули ее короткий жакет и блузку. Одно движение его длинных пальцев, и края ее рубашки разошлись. Его рука легла на мягкое полушарие, и она охнула. Его губы закрыли ей рот как раз вовремя, чтобы заглушить крик, когда пальцы сомкнулись на ее соске Охваченная жаром, она прижалась к нему, стараясь доставить такое же наслаждение. Но она никогда не бывала раньше в подобных ситуациях, а он давно поднаторел в любовных схватках. Правда, она видела куда больше, чем многие невинные девушки ее возраста могли представить в самых смелых фантазиях. Но раньше она никогда нем попадала в самый центр урагана.

Ибо это был ураган, ураган страсти, ощущений, слишком острых, чтобы их выразить.

Она извивалась под ним, как самая дерзкая бесстыдница, развратная и распутная, знающая, что возбуждает его. Доводит до безумия.

Она делала все. Все, что могла придумать. Все, чтобы воспламенить его.

И не желала мириться с чем-то меньшим, чем его полная и окончательная капитуляция. Он должен безоговорочно отдаться ей и ее страсти. Всему, что он решил исключить из своей жизни.

Он с трудом оторвался от нее и наклонил голову. Ее пальцы утонули в его волосах, когда его губы нашли ее грудь. Обжигающее прикосновение его языка заставило ее вздрогнуть. Он втянул сосок в рот, запечатав ладонью ее губы, как раз вовремя, чтобы заглушить очередной крик.

Она тяжело дышала, раскрасневшаяся, сгорающая в томительном нетерпении, когда он наконец скользнул вниз и поднял ее юбки. Жесткие пальцы нашли ее колено, поползли выше, погладили внутреннюю сторону бедра. Он коснулся мягких завитков над развилкой ее бедер. Пальцы погладили темный треугольник, замерли, зарылись в кружево волос, проникли внутрь. Франческа затаила дыхание. Ее тело непроизвольно напряглось, когда он безошибочно нашел крохотный бугорок и мягко раздвинул коленями ее ноги. Теплая тьма соломенного кокона хранила их, отсекая все окружающее. Прерывисто втянув в себя воздух, Франческа раздвинула бедра.

Он сжал ее венерин холмик, и она затрепетала. Потом его рука чуть сдвинулась: палец погружался все глубже в ее податливое тело.

Франческа дернулась, но он держал ее крепко: одна рука распласталась на ее животе.

Джайлз вздрогнул и закрыл глаза. Его пальцы касались, исследовали, поглаживали. Воображение дополняло то, чего недоставало зрению. Он оказался в одном шаге от безумия, сам не понимая, как дошел до такого. Но оставалась только одна дорога вперед. Один путь к возвращению рассудка.

Он безжалостно, беспощадно вел ее к пику. Ее тело под его руками превратилось в жидкий текучий огонь. Она была воплощением страсти, дикой и необузданной, и все, что он мог сделать, — целовать ее снова и снова. Остановить ее крики. Остановить стоны удовольствия, подрывавшие его решимость.