— Валентина, дорогая! Вы приехали! — Кармела обхватила ладонями лицо Тины и поцеловала в каждую щеку, а затем хлопнула по спине. — А теперь, пожалуйста… — сказала экономка, забирая рюкзак из рук гостьи. — Я возьму это. Как хорошо, что вы приехали. — Вдруг она нахмурилась, ее лицо стало серьезным. — Ваша мать нуждается в вас. Пойдемте, я отведу к ней.

Затем Кармела снова улыбнулась и повела Тину в дом, говоря без остановки на смеси английского и итальянского языков. И Тина, которая была как на иголках весь полет, наконец смогла найти в себе силы улыбнуться.

Тина вошла за Кармелой в палаццо. Здесь было темно и прохладно — по сравнению с солнечным теплым днем на улице. Матери все еще не было видно. Глаза понемногу привыкли к полумраку. Какое-то количество света, казалось, отражалось от окружавших их предметов. Вспомнив страсть своей матери, она поняла: это ее любимое стекло. Только, казалось, его стало намного больше, чем в прошлый раз.

Три массивные люстры висели под потолком в коридоре, который тянулся через все здание. Зеркала, обрамленные стеклянной мозаикой, отражали свет на стенах, и из-за этого пространство вокруг словно увеличивалось. Тина старалась идти по центру коридора, чтобы случайно не задеть столы, стоящие вдоль стен, заваленные различными предметами искусства. Она попыталась вспомнить, как этот коридор выглядел в прошлый раз. Менее загроможденным, это точно.

Кармела отвела ее на кухню, в которой божественно пахло кофе, свежеиспеченным хлебом и чем-то ароматным из духовки. Здесь, заметила Тина с облегчением, не было никакого стекла. Кухня была территорией Кармелы, и ничего, кроме функциональности, в ней не приветствовалось.

Пожилая женщина положила рюкзак Тины и обернула свой передник вокруг ручки кастрюли.

— Я думаю, вы проголодались, — сказала она, ставя горячую кастрюлю с ризотто на подставку.

Экономка отрезала два толстых куска свежеиспеченного хлеба и достала салат из холодильника. После еды, что давали в самолете, это было похоже на пир.

— Смотрится великолепно, — сказала Тина, опускаясь на стул. — А где Лили?

— Ей нужно сделать несколько звонков, — сказала Кармела, и неодобрение звучало в ее голосе. Экономка накладывала в тарелку ароматное грибное ризотто, посыпая тертым пармезаном. — Вероятно, очень срочных.

— Это нормально, — сказала Тина, не удивившись. Конечно, ее мать не видела ничего плохого в том, чтобы заставить дочь ждать, — и это после того, как сама потребовала немедленно приехать! — Мне необходим перерыв, и я так голодна!

— Тогда ешьте и наслаждайтесь.

Ризотто было райским: кремовым, нежным, с правильным количеством начинки. Тина растягивала удовольствие.

— Что случилось с садом, Кармела? — спросила Тина, наевшись и беря чашку с эспрессо. — Он выглядит так запущенно.

Экономка кивнула, села на стул и тоже взяла чашку.

— Синьора уже не могла позволить себе платить зарплату людям. Она уволила садовника, а затем секретаря. Я стараюсь понемногу ухаживать за садом, но это не так просто…

— А вам она платит?

— Да, когда может… Но она обещала выплатить недостачу.

— Ах, Кармела, это неправильно! Почему вы остались? Вы могли бы получить работу в любом доме Венеции!

— И бросить вашу мать? — Пожилая женщина допила свой кофе и похлопала Тину по руке, когда та встала, чтобы собрать чашки и тарелки.