К вечеру температура несколько раз меняла свое значение, и два раза я снова наблюдала огарок свечи в зеркалах. Меня так трясло, что даже ложку в руках не могла удержать. Начало казаться, что действительно схожу с ума, но при этом идти к психиатру как-то не слишком хотелось. Я решила сделать ход конем и во время очередного "свечного приступа", схватила фотоаппарат и сделала несколько фотографий, чтобы просто убедиться, что это не галлюцинации. После того, как в зеркале на меня снова смотрела моя прежняя, еще более-менее симпатичная физиономия, с замирающим сердцем прокрутив сделанные фотки, поняла, что с головой у меня вроде все в порядке, а вот с телом... как-то не очень. Удалив все фотографии, положила фотоаппарат подальше и, закутавшись в одеяло, завалилась спать. Напрягать дополнительно и так сильно пострадавшую психику не хотелось.

   На следующий день, снова столкнувшись с вчерашней проблемой потери формы тела, я уже не раздумывала. Собрав вещи и содержимое холодильника пока находилась в стабильном состоянии, которое незаметно для других контролировала с помощью зеркала и очень большого количества одежды, отдала ключи от квартиры и немного денег на ее содержание подругам бабушки и на своей старой "королле", покинула город. Уж если и сходить с ума, то подальше от людей, благо у нас в Подмосковье есть, так называемый "домик в деревне".

   Быстро заскочив в супермаркет, я купила продукты, необходимые на длительное время и другие мелкие, но такие нужные в деревне вещи, и покинула территорию асфальта и бетона. До нашей дачи, добралась только к вечеру и, загнав на участок машину и перенеся все вещи в дом, закрыла ее чехлом, чтобы не привлекать совершенно ненужного внимания любопытных. Наш старый, бревенчатый, с печкой и баней, дом стоял на краю деревни возле самого леса. В другое время я бы сюда одна никогда не поехала, потому что боялась леса и темноты. А теперь, после смерти бабушки и мамы, осталась совсем одна и даже позвать, или просто довериться было попросту некому. "Да... дожилась, мать! Помрешь и никто не узнает, где могилка твоя, Дарина". - пробурчала себе под нос.

   Поняв, что начала разговаривать сама с собой, совсем загрустила, - может собаку завести и спокойней будет, - и поговорить с ней тоже приятно. Все лучше, чем одной в темноте на краю леса. Тут хоть кричи-обкричись - на помощь никто не придет, да и некому. Деревня все больше дичала и пустела. Шестнадцать жилых дворов и куча пустых домов, которые даже сейчас, в середине лета, пустовали. Хорошо, что хоть электричество еще не отрубили, а то мне тут совсем худо было бы. Сразу подключив старенький дребезжащий холодильник, загрузила в него продукты. Расставила консервы и разложила все вещи по шкафчикам и полочкам, протерла везде пыль и помыла полы, потом постелила привезенное с собой белье и, наскоро ополоснувшись в тазике теплой водичкой и перекусив, легла спать.

   Меня разбудила боль. Не просто боль, а боль с большой буквы, от которой меня скрутило в бараний рог, причем в буквальном смысле, до хруста костей. Когда через несколько мгновений она отступила, я почувствовала облегчение такой силы, что не выдержала и заплакала от счастья. Я тихонько лежала, а слезы стекали по лицу на подушку, растекаясь темным, соленым пятном.